Пиакор улыбнулась.
– Пи, я всю жизнь учусь… Кругозор некоторых людей – это окружность с нулевым радиусом. Они называют ее точкой зрения… Кстати, а как будет «двадцать»?
– Человек с двадцатью пальцами на руках и ногах – анем.
– Анем! – повторил Виктор.
– Анем! – повторил белый какаду на ветке дерева.
Виктор и Пиакор посмотрели друг на друга и засмеялись…
Впереди, между деревьями, замелькали просветы берега реки Флай, прииск был совсем близко.
В сущности, Ок-Теди был небольшим рабочим поселком, расположенным у берега одной из самых шумных и бурных рек побережья, спускающейся откуда-то с гор и где-то там внизу, за зеленой грядой джунглей, впадающей в океан. Жители Ок-Теди в большинстве своем занимались тем, что мыли золото. Здесь сменилось уже не одно поколение старателей, но благосостояние местного населения не улучшалось. Как во всем мире – богатеет не производитель, а посредник. И поэтому домишки Ок-Теди мало чем отличались от деревянных построек Хуанабады. «Простому человеку везде трудно», – думал Виктор, подходя к Ок-Теди. Ему вдруг вспомнились ветхие бараки при рудниках в Сьерра-Леоне, где рабочие трудятся за пять долларов в месяц, хлипкие лачуги масаев в экваториальной Африке, где единственный источник пропитания – саванна и редкий турист, приехавший сделать фотосессию за деньги… А Индия? А Непал?… Эх, да что вспоминать… Надо перевести дыхание и думать о главном.
Прямо у прииска, словно стая грачей, расселись три десятка папуасов, что-то живо обсуждая. Виктор вопросительно посмотрел на Пиакор.
– Проводники. У них тут живая очередь, – пояснила девушка.
Виктор заметил сходство. Они сидели, будто разнорабочие у железнодорожного вокзала в Киеве или на Криворожской окружной с плакатами «Выполним ЛЮБУЮ работу». Не успели Виктор и Пиакор направиться к этой «стае грачей», как папуасы подскочили и стали наперебой предлагать свои услуги. Со всех сторон сыпались реплики на разных языках:
– Куда, маста?… Пятьдесят кина в день.
– Маста желает прокатиться по реке? Сорок пять кина.
– Сорок, сорок кина, маста! Куда вам?
– В любую точку острова… тридцать восемь кина в день!
Виктор хищно улыбнулся и посмотрел на Пиакор.
– Просто аукцион какой-то. Можно не торговаться. Они сами с этим успешно справляются.
– Борьба за клиента. Им надо выживать, – констатировала звезда экрана.
А туземцы продолжали зазывать:
– Пиакор, для тебя – бесплатно! Мистер белый, возьму только с вас, сорок пять кина в день, за Пиакор денег брать не буду.
Виктор засмеялся.
– Вот, Пиакор, а у нас на базаре знаменитостям еще доплачивают… Так, ну с кем пойдем?
Неожиданно к Виктору подошел скромный юноша, темнокожий, с тонкими чертами лица. То, что услышал Виктор из его уст, было как гром среди ясного неба.
– Пан бажае помандруваты?
– Что?!
Сначала Лавров подумал, что ослышался, – парень говорил на украинском языке, – но тот продолжил:
– Зе дор энд ки Будды!
– Чего-о?! – Пиакор с Лавровым обменялись изумленными взглядами.
– Какая еще «дверь и ключ Будды»? – полушепотом перевела папуаска с английского.
– Здоровэньки булы! – выдавил из себя опешивший украинец.
Виктор готов был услышать все что угодно, но здесь, на другой стороне земного шара, где некоторые даже не подозревают о существовании Европы, услышать родной язык… Да из уст местного жителя!..
От избытка чувств он взял парня за плечо.
– Ты розмовляешь украинською?
Пиакор смотрела на них как на сумасшедших.
– Это вы на каком?
Парень стушевался и опустил глаза. Похоже, что его познания великого полиглота на этом закончились.
– Я беру его! – твердо сказал Лавров.
