– И что же будет делать Хоро? – по-туземному ответил старику журналист.
– Он отдаст брату Маклая свое имя!.. А Брат Маклая отдаст ему свое.
– Зачем, Хоро? Тебе не нравится твое имя? – удивился Виктор. – Оно очень красивое. Имя настоящего хули!
– Да, да, знаю, – старик зажмурил глаза, как бы не допуская последующих возражений Виктора.
– Хоро все уважают и боятся. Хоро знают все духи джунглей и защищают его. Теперь Хоро будешь ты. Тебя никто не съест и не обидит!
– Спасибо, Хоро, – Виктор был настолько смущен этим предложением, что запнулся, – спасибо, но…
– Хоро так решил! А если Хоро решил, его слушаются даже деревья в джунглях! – твердо сказал старик…
Пиакор сидела у хижины со своей новой подругой Лорой и помогала ей толочь сердцевину пальмы саго. Рядом с молодой матерью в лежанке из лозы и пальмовых листьев посапывал маленький Дик. Радость – это когда душа перестает просить то, чего у нее нет, и начинает радоваться тому, что есть. Женщины смеялись, живо обсуждая какие-то свои секреты, как вдруг услышали хор мужских голосов, которые чеканили имя вождя: «Хо-ро! Хо-ро! Хо- ро!»
– Это что? – спросила подругу Пиакор. Та в ответ только пожала плечами. – Побежали посмотрим?
Подруги вскочили со своих мест и побежали на мужские крики, при этом Лора не забыла захватить с собой маленького сына.
Посреди поляны, где проходили праздники, торжественно сидели Виктор в своей «папахе» из перьев и Хоро – оба с серьезными лицами, как на официальной церемонии. Напротив них стояли почти все мужчины племени и провозглашали: «Хо-ро! Хо-ро!» Старик молчал. Наконец Виктор ответил: «Я- а-а-а!» Радостные крики папуасов, затем скандирование: «Вик-та! Вик-та! Вик-та!» Вождь племени ответил: «Я-а-а-а!» И опять ликование племени.
– Вик! Это что? – Пиакор не могла понять, что тут творится.
– Я теперь не Виктор, я теперь – Хоро, – хохотнув, ответил украинец.
Пиакор закрыла рот рукой. Смеяться над обычаями племени – кощунство, и за это можно было поплатиться. А Виктор не унимался.
– Теперь, когда буду вести криминальные новости дома, буду представляться: «Добрый вечер, мои аппетитные зрители! С вами в студии Хоро Лавров…» Мы поменялись именами, Пиа. Так хотят духи. Почему-то мне никто в детстве не сказал, что главное – не где ты, а все-таки кто ты. И оттого, кто ты, и будет зависеть, где ты! – Виктор произнес это с таким пафосом, как будто играл в спектакле про Октябрьскую революцию.
– Вик, прекрати… – Пиакор, едва сдерживая смех, отвернулась и засеменила в сторону хижины Матаджи.
Лавров повернулся к старому вождю, прикусив язык, поскольку смеяться было нельзя, он предпочел сыграть растроганность, пожав туземцу руку.
– Виктор! – с восхищением произнес украинец, глядя на Хоро.
– Хоро! – с не меньшим восхищением промолвил вождь и посмотрел в глаза Виктору. – Я хочу пригласить белого хули к себе в дом.
Хижина вождя, казалось, ничем не отличалась от остальных жилищ папуасов – разве только размером. «Ишь ты, – подумал Виктор, глядя на хижину в полтора раза большую обычной, – и тут руководство живет круче народа». Старик Хоро махнул рукой, приглашая Лаврова за собой. Тот, почти не нагибаясь, вошел в «хоромы» вождя. За ним успела прошмыгнуть и любопытная Пиакор.
Внутри домика было темно даже днем, поскольку хули были признанными мастерами в постройке жилищ и ветки были сплетены таким образом, чтобы избавить жильцов от ветра и холода. Старый вождь нагнулся и достал откуда-то большой, круглый белый предмет. Он с любовью посмотрел на него, погладив, будто это была шкатулка с драгоценностями, и протянул Виктору.
В полутьме Виктор не сразу заметил, что ему дает вождь. Тоненькая полоска света озарила артефакт. Это был… человеческий череп. От неожиданности Виктор чуть не уронил его. Но успел подхватить уже у самой земли.
– Ч-что это? – журналист растерянно смотрел то на старика, то на Пиакор, не зная, что ему делать. В его руках был настоящий человеческий череп, и руки Лаврова непроизвольно дрожали.
– Еще ни один белый не был здесь, – с гордостью заявил старый воин, – посмотри!
Папуас ловким движением откинул в сторону старую циновку (откуда он ее только взял?). На настиле из множества сухих прутьев лежали человеческие черепа. Сколько их было? Двадцать? Тридцать? От них рябило в глазах. Виктор от неожиданности открыл рот и не мог поверить, что это происходит с ним. Такое можно было увидеть только в кино, но чтобы вот так, вживую…
– Это все, что у меня есть! – торжественно провозгласил людоед. – Я хочу тебе сделать подарок, Хоро! Выбирай любой! Родится у тебя сын – назовешь!
– Что назову? Как? – Виктор, ничего не понимая, взглядом попросил помощи у Пиакор.
Та, на удивление, никак не отреагировала на увиденное, как будто перед ней поддон с капустой, а не хранилище человеческих голов.
– Все просто, Вик. Они хранят черепа с именами и, когда рождается ребенок, называют его именем покойного.
– А это… череп того, кого убили и съели? – робко спросил Виктор.
