Следы ангела (сборник)

патриарха.

– Было это, было. Ему, конечно, трудно было расстаться с издательством. Он для него невероятно много сделал. Вот хотя бы здание – это строение громадное! Никто такого не строил. А ведь надо было не только построить, но и выхлопотать такое административное здание в центре Москвы. А сколько выпущено Библий и молитвословов! Я помню времена, когда их от руки переписывали ночами. Но главное – это люди, которые при нем выросли, которых он воспитал… Я знаю, что владыка очень переживал, но сам он вида не подавал. Он учил всегда чести и достоинству, и поэтому, наверное, ему удалось пережить «уход» без всяких инсультов и прочего.

– Не было ли у владыки в последние годы натянутых отношений с покойным патриархом Алексием II? Что владыка сам говорил об этом?

– Они оба были Поместным Собором, избиравшим патриарха, выдвинуты кандидатами, оба – и Алексий, и Питирим – баллотировались. Может, и было что-то негативное, какая-то неприязнь между ними. Тем более что Патриарх действительно критиковал работу владыки в издательстве. Сам владыка никогда не говорил об отношениях с Патриархом. Но вот он служит на Пасху в 2003 году в храме Христа Спасителя (из-за болезни Патриарх Алексий II не смог служить), а через несколько месяцев попадает в больницу, где, как говорится, завершился его земной путь, – а перед этим патриарх ему позвонил: «Владыка, разрешите вас навестить?» И владыка говорил мне, что для него это было большим счастьем. Они встретились, помирились, попрощались – трогательное событие было.

– Отец Николай, а о чем мечтал владыка?

– (Без паузы) О Царстве Божием!

– А он верил, что Православная Русь возродится?

– (Задумывается) Верил. У него была такая уверенность!

4 ноября 2013 года, сайт Православие.Ru

Захар Прилепин: «Либералы знали, что в час икс мы обратимся к православию»

Захара Прилепина называют модным писателем, и это весьма необычно, потому что «модными» у нас считаются либерально мыслящие люди. Прилепин же один из главных противников российских либералов, да к тому же патриот и – что совсем шокирует прогрессивную общественность – православный. Как относится писатель к нападкам на Русскую Церковь, какое место отводит Православию в современной истории, почему катиться в тартарары для нашего человека – благо, и зачем надо было писать роман о Соловках, – об этом Захар Прилепин рассказал сайту «Православие.Ру».

– Захар, вас, по-моему, редко спрашивают о религии.

– Да, не очень часто. Но я недавно давал интервью по поводу старообрядцев.

– Я слышал, некоторые вас к ним причисляют.

– Нет, я к старообрядцам никакого отношения не имею (смеется).

– Захар, вы наверняка видите, что общество разделилось на два лагеря. Православных и либералов. Одни говорят, что на Православие идут гонения и объявлена информационная война, другие говорят…

– …что православные начинают их давить, да-да…

– Именно. Что вы думаете по этому поводу?

– Я в этой теме не специалист, но как человек верующий могу сказать вот что. Безусловно, для квазилиберального, «прогрессивного» в кавычках мышления Православие является одним из опасных факторов, находящихся в числе русского патернализма, доверия к государству, любви, условно говоря, к Достоевскому и Есенину, к почвеннической литературе. В числе российского национального патриотизма (равно – милитаризма), то есть того самого пресловутого «патриотического угара», который их всё время раздражает и пугает. В числе российского соборного чувства, которое они всячески высмеивают. И вот, Православие – оно как купол над всем этим, оно всё это объединяет, за всем этим смотрит и всё это охраняет. И серьезной части российских либералов всё это кажется враждебным на физиологическом уровне, потому что это противоречит их символу веры, их проповеди индивидуализма, их европейским ценностям, их пониманию гуманизма, их пониманию человечности и толерантности.

– Причем кажется враждебным не только нашим либералам, но и тем, которые в Европе…

– Потому что Русская Православная Церковь – последний форпост, который стоит на пути всех этих новейших гендерных тенденций, когда выясняется, что людей одного пола можно венчать, когда выясняется, что можно жить семьей из семи человек, где все мужчины и у них один маленький ребенок, которого они все одинаково и страстно любят. Православие – это то, что они не могут преодолеть, для них это вражеская территория. А для нас это оплот и пространство силы. Я вот только что был в Донецке, там едешь по блок-постам и везде слышишь те слова, которые здесь не произносят: «Ребята, с Богом!», «Храни вас Христос». Там всё стало насыщенно православным чувством. Конечно же, наша либеральная публика это чувствовала на уровне физиологии: мы даже не понимали, за что они так взъелись на Церковь, а они-то знали, что когда настанет час икс, Православие – это то, к чему мы обратимся первым делом. И многие бывшие анархисты наши, атеисты, кто угодно, вдруг сказали на этой войне: «Господи, благослови! Мы сейчас будем решать свои самые главные задачи, главные проблемы». Когда встал вопрос жизни и смерти, все сразу поняли: я русский – значит, я православный.