Будни Гринго в Америке

шоке: мы, говорят, ремолаччу, свеклу то есть, до этого только в салатах пробовали. А из нее, оказывается, суп можно варить…

Ну а у меня руки чешутся: уже давно ничего нормального не готовила и совершенно отвыкла стоять у плиты.

Давид преподает историю в американской школе в Тегусигальпе. Он обитает в маленькой, но хорошо и уютно обставленной квартирке в довольно престижном райне. Показывает нам фотографии из собственных путешествий и командировок – например, неожиданно, из Косово. «Косово – это Сербия» – машинально и довольно беспардонно заявляю я. Я из России, он – из США, и у нас, вероятно, не может быть одинакового мнения по этому вопросу. Но внешняя политика – далеко не самая интересная тема для обыкновенного человеческого разговора. Спать ложимся поздно. Чувствуется, что Давиду в Тегусигальпе здорово не хватает общения, оттого-то у него всегда гостей полон дом.

Наутро встаю раньше всех – надо паковать рюкзаки и ехать дальше. Варю кофе для себя и для неспящего велопутешественника из Южной Кореи, который встал сразу после меня и уже стучит тонкими пальцами по клавишам своего ноутбука. Он уехал в кругосветное путешествие и планирует вернуться на родину только через пару лет. Сейчас учит испанский и реагирует только тогда, когда к нему обращаешься только на этом языке. Хотя его испанский и оставляет желать лучшего. Но, в конце концов, может, у него органическое неприятие английского? Так что испанский может пригодиться даже для общения с южнокорейскими путешественниками. Так-то!

* * *

Выбираться из города, как всегда, довольно тяжело.

Дело в том, что в иных странах очень трудно бывает объяснить прохожим, что ты ищешь именно выезд, а не остановку общественного транспорта. Именно выезд, а не вокзал. Тебе вовсе не нужно такси, не нужна и маршрутка. Тебе необходима дорога, которая ведет на выезд из города! Это нереально. Так что периодически приходится сверяться с внутренним навигатором и пешком продираться через дебри фавел и трущоб, дабы попасть на нужную трассу. Нам нужна та, которая ведет на границу с Никарагуа. Нам предстоит проехать еще полторы сотни километров по пустынным горным гондурасским пейзажам. Да уж, неосвоенных территорий тут еще пруд пруди, а сельскохозяйственный пейзаж особым разнообразием не поражает. Хотя ближе к границе населенных пунктов становится чуть больше.

Главные отличия латиноамериканского менталитета от европейского – это предельная открытость.

А еще радует, в хорошем смысле, отсутствие чересчур утомительного и назойливого интереса к персоне иностранца. Ну, если не считать самых туристических мест. А так можно почувствовать эту самую открытость практически в любом средних размеров городе. Прохаживаясь днем или, особенно, вечером по улицам, вы обнаружите, что окна и двери открыты нараспашку и иногда даже не забраны решетками. И так, на виду, находится вся жизнь обитателей этих маленьких разноцветных домов. Старики смотрят телевизор, раскачиваясь в плетеных креслах, девушки красят ногти или нянчат детей, мужчины сидят за стаканом пива после рабочего дня… Буквально в метре от них идут по тротуару прохожие, проносятся по дороге машины. Два этих мира – уличный и домашний – непрерывно соприкасаются друг с другом. От этого все выглядит еще более естественным и расслабленным.

И в такой атмосфере ты тоже неминуемо становишься естественным и расслабленным.

Никарагуа

Забавная тенденция: чем дольше длится путешествие, тем меньше делаешь кадров, и короче становятся путевые заметки. Но никакой усталости не наблюдается, даже скорее наоборот.

Может, дело в том, что сначала у тебя культурный шок от того, насколько сильно окружающая действительность отличается от привычной, а потом ты просто постепенно адаптируешься?

Не знаю. Итак, мы в Никарагуа..

Первое впечатление – граница. Человек в форме упорно не желает принимать у меня двадцатидолларовую купюру, краешек которой слегка надорван. «Мучача, говорит, найди мне другую. Если у тебя нет другой – это не наша проблема, сходи и обменяй». Я привычно начинаю кипятиться и лезть в бутылку, но потом решаю махнуть рукрой и даю ему другую банкноту. Напомню, каждая из стран Центральной Америки берет плату за въезд, а потом и за выезд. Гондурас стоил три доллара на вход и три на выход, въезд в Никарагуа стоит аж 12 долларов! А у меня уже слегка подпорчено настроение, потому что гондурасская пограничница шлепнула мне штамп на чистый разворот и виновато захихикала, а это при том, что места в паспорте у меня остается – с гулькин нос.

И вот я иду вдоль дороги и малодушно брюзжу. На самом деле это же огромная проблема.

Каждый пограничник дружественной республики считает своим долгом шлепнуть свой штамп именно на чистую страницу.

Но, с другой стороны, если просишь (а я по рассеянности не попросила в этот раз), они охотно ставят, куда тебе надо. Могут вообще продемонстрировать чудеса безалаберности и залепить половину шенгенского штампа. Это немного помогает экономить стремительно тающие страницы.

* * *

Нас подбирает пара на гигантском грузовике. Их испанский дик, быстр и неразборчив, но с нами они мало беседуют. Мужик периодически почесывает спину деревянной чесалкой и сурово крутит руль. За окном – все те же красивые лесистые горы, зелень, небольшое озеро, довольно хорошие дороги и слегка замусоренные обочины. Люди, как и везде, довольно отзывчивы – воды там набрать, дорогу подсказать, что еще – все с