Юрий Винничук
Кнайпы Львова
«Слышу стук костяшек домино в кофейнях, стертых с лица земли. Духи посетителей зовут духов официантов и заказывают газеты, в которых не напечатано ничего другого, кроме бесконечных списков жителей города Львова. Умершие играют в карты, умершие играют в бильярд. На столах, обитых зеленым сукном, человеческие черепа, словно бильярдные шары. Тени кассирш звенят ложечками о металлические подносы, на которых тени «бизанцев» разносят сладкий напиток забвения».
У цій книжці розповідається про львівські кнайпи ХІХ і першої половини ХХ століття. За великим рахунком вона може служити також прекрасним путівником по тодішньому Львову, адже буквально з кожною кнайпою пов’язана своя історія і своя легенда. І всі ці історії розкривають неповторний, неймовірний, чарівний образ Львова.
Книга витримала кілька видань українською мовою і тепер вперше виходить російською.
Львовских кофеен чары
«Львов любит пить, умеет пить и имеет что пить», — с гордостью говаривали львовяне. И были правы. Ведь наш город славился лучшим в Польше пивом из пивоварни на ул. Клепаровской, роскошной водкой Бачевского и кнайпами (ресторан, забегаловка) — явлением чрезвычайно своеобразным, а по убеждению тогдашних львовян — просто бесподобным. Кнайп было столько, что даже сейчас, когда вырастают они как грибы на каждом шагу, поражает их география. Поскольку концентрировались они тогда не только в центральной части города, но и на окраинах, и даже за городом. И заходили в них львовяне как к себе домой, каждый знал официанта или владельца кнайпы по имени. Кнайпы имели свою постоянную публику, для которой «свой» локаль (заведение) был превыше всего, и не дай Бог его лихом помянуть. Завсегдатаи знали друг друга и чувствовали себя, как одна большая семья.
«В нашем старинном Львове, — писал Евген Пеленский, — где так хорошо развита товарищеская жизнь, где в праздничные дни почти всё население выходит в роскошные львовские сады и парки, или в театры, или кинотеатры, или вообще куда-нибудь «в люди», чтобы вместе гурьбой развлечься, повеселиться, — уже с давних времен население привыкло к товарищеской, общественной жизни, и эту благородную привычку лелеет и в дальнейшем.
Немалую роль в этом товарищеском сожительстве исполняли и играют кофейни, касино, гостиницы, рестораны. Еще в недавнем прошлом шумно и громко было в этих обиталищах развлечения и гомона. У самых уважаемых граждан нашего города был любимый уголок в какой-то кофейне или ресторане, и там чувствовали себя даже лучше, чем дома. Там у них была связь с людьми, с миром».
«Украинская духовная элита — профессора, художники, поэты, журналисты, студенты и менее или более выразительная богема — просиживали часами во львовских кофейнях, — писал в эмиграции писатель Юрий Тыс. — Даже кооператоры, сухие, казалось бы, экономисты, причаливали по вечерам к столикам кофеен на странные разговоры о разном. Даже студенты, которые подживлялись куском хлеба, потому как терпели хроническое безденежье, — и они принадлежали к завсегдатаям кофеен… Львовские кофейни имели для нас такое же значение, как кофейни в больших столицах Европы, как кофейня Кранцлера в Берлине. Там ковались литературные стили. Было множество кофеен в Париже, и каждая из них имела свою группу художников или поэтов и их учеников и сторонников. Кофейни принадлежали к европейской творческой атмосфере — также во Львове. На смену старшим поколениям приходили младшие, львовян пополняли приезжие из провинции, они хотели хоть один вечер побыть среди львовской богемы, в атмосфере живой творческой жизни.
Когда появилась новая книга, обсуждали ее в кофейнях, она становилась сенсацией и темой вечера».
