несколько карманников.
Второе «казино» обнаружено в чайной при улице Собеского. Игроками также были известные полиции воры. Конфискована 51 колода и 2000 марок.
12 октября 1922 г. Шереговец Александр Кизиньский пришел с товарищем в публичный дом при Шпитальной. Выбирались мужики «на широкую забаву». В борделе какие-то цивилы завязали с Кизиньским авантюру, кто-то поранил его ножом в бок. Защищая клиента, получила ножевую рану в руку одна из веселых дам. Полиция арестовала поножовщиков, а также владелицу люпанария Софию Мрозинскую и ее «воспитанниц» Сальку Храпливую и Юстину Маташкевич. Раненый Кизиньский находится в военном госпитале.
3 мая 1923 г. В кабаке Рыбака на ул. Зибликевича, 52, украден у Юзефа Михалевича, налогового урядника львовского магистрата, портфель с одним миллионом 300 тысяч марок.
Там на Лычакове есть прекрасный обычай
Из всех пригородов Лычаков слыл участком, где было больше всего кабаков и садов для забав под открытым небом.
Цивилизация заканчивалась перед костелом Святого Антония, и именно до этого пункта можно было затемно провожать передмещанских панянок. Проникать на дальнейшую территорию было уже опасно. А между тем и нижний, и верхний Лычаков манят к себе львовян особой романтиком — в этой окрестности начиналось созвездия роскошных алкогольных заведений, где забавлялось наше мещанство.
Брусчатка на ул. Лычаковской доходила только до церкви Св. Петра и Павла, а дальше продолжалась уже битая дорога. Здесь начинались одноэтажные, или, как тогда говорили, партерные, домики древних коренных лычаковских семей.
«Левый ряд домиков опирается на Лычаковские холмы, верха которых сверкают золотой стерней скошенных полей или зеленью муравы, — писал львовский еврейский писатель Носсиг. — Перед некоторыми домиками трепещет веха из сосновых ветвей — это знак, что здесь кабак. На зеленых шильдах (вывесках) поблекшими желтыми буквами написано, какой здесь можно получить напиток и имя трактирщика — жида. Тут Мордко, дальше Юзько, а выше — Юрко. Перед их домиками на всегда мокром плацу, покрытом овсом, сечкой и конским навозом, густо стояли сельские фуры, дядьки, утолив свою жажду, поили лошадей или ставили перед ними в мешках овес, смешанный с соломенной сечкой.
На каждом шагу встретишь здесь «грайзлерню», как на немецкий манер назывался продуктовый рынок. Сообщают об этом шильды, на которых художники изобразили разнообразные продукты. Внизу виднелись мешки со снежной мукой, коричневым кофе или желтыми зернами кукурузы, сверху возвышались корзины яиц, золотистых цитрин (лимонов) или румяных булок. А над ними свисают венки чернявых грибов, розового лука, матовых фиг или блестящих колбасок. Хватало также сверкающих сахарных голов, обернутых внизу черной бумагой. А рядом топки соли в виде пирамиды. Шильды языков соревновались между собой в оригинальности: на одном художник изобразил вязанку сальных свечей, свисающих на связанных в узел фитилях, на другом — пару сельдей, возложенных накрест, или коробку спичек, разноцветные головки которых создают шахматную доску».
Каждый львовский участок имел свой гимн. Для Лычакова таким гимном было «Лычаковское танго».
Одним из первых кабачков на нижнем отрезке Лычакова была кнайпа «Под Звездой» (Лычаковская, 2).
Сюда наведывалась молодая богема, которая искала не слишком дорогое заведение, и которой такая художественная кнайпа, как «Атлас», была не по карману.
Владельцем забегаловки был старый хромой украинец Свистун, имевший немалые амбиции сравниться с «Атласом». И в этом своем стремлении зашел так далеко, что вскоре стал жертвой остроумных посетителей. Молодые литераторы нашли веские аргументы, чтобы убедить Свистуна, что благодаря именно им он быстро станет известным так же, как и его кабачок. Ведь все они, по их словам, будущие звезды, и это сейчас только они страдают от безденежья, а вот завтра… О, завтра все может поменяться.
Свистун соревновался с «Атласом» во всем. Молодой скульптор Тоегель разрисовал стены карикатурами на всю богемную компанию, ориентируясь на те рисунки, что украшали стены «Атласа». Устраивая в кабачке различные забавы, художники наполняли гордостью владельца, и он уже видел себя знаменитым меценатом, опекуном талантов. С этой благородной целью зачастую поил своих гостей бесплатно.
В пивную забегаловки Свистун завез вино и хвалился:
— Пан! И здесь есть художественная кнайпа! Глянь на те карикатуры, от софита до полу, а Эдзё Атляс четыре образка на крестец (накрест) называет «Выставкой карикатур».
— А вино есть, пан Свистун?
— Есть.
