не были переполнены, сюда приходили те, кто ценил хороший интерьер и интимную атмосферу с тусклым светом. На стенах висели графические работы.
Завсегдатаями были библиофилы, а также Тиберий Горобец, автор многих юмористических песен и скетчей. Приходила сюда и медицинская профессура. Известным стал веселый случай, имевший место в этой кнайпе в 30-х годах. Один доктор по случаю получения титула лауреата пригласил своих друзей на бутылочку вина в «Козел».
Засиделись они допоздна, хорошо окропили угощение, в конце собрались уходить, но тут герой торжества извиняется и выходит в клозет. Те ждут его в холле. Время идет, но он не появляется. Один из коллег, пан Андрусь, нетерпеливо поглядывает на часы и говорит:
— О, уже без четверти час. Чего этот Стасько так задерживается?
— С ним, случаем, не сделалось плохо? А то он не очень файно (хорошо) сегодня выглядел. Пойду, посмотрю, — отвечает второй коллега.
Один из друзей отлучается, а через минуту возвращается и машет руками.
— Боже! Что за несчастье! Стась заболел! Что-то с ним случилось. Не может выпрямиться.
— Как? Не может выпрямиться?
— Да, наверное, паралич!
Через минуту они уже вели под руки пана доктора, который едва переставлял ноги, согнувшись под прямым углом. Попробовали посадить его в кресло, но из этого ничего не получилось. Доктор не мог выпрямиться. С глазами, уставленными в пол, бледный, с лицом, залитым потом, бормотал нечто невнятное.
Ничего не поделаешь, кто-то предложил вызвать «скорую».
— Не надо, — возразил пан Андрусь. — Лишняя огласка. В конце концов, там наверняка дежурит какой-то болван. Зато отсюда недалеко до дома профессора Островского. Это мой хороший знакомый. Я уверен, что он нам не откажет.
— Да, но Островский это хирург! Может, лучше к невропатологу?
— Где я тебе сейчас возьму невропатолога? Едем к Островскому. Это очень известный врач. Пусть осмотрит Стаська и скажет, что делать.
Вызвали фиакр, еле посадили пана доктора и, придерживая его с обеих сторон, завезли в дом профессора. Когда добрались на место, с помощью извозчика и шимона (консьержа) занесли больного на второй этаж. Услышав его имя, профессор в ту же минуту появился в приемной. Выслушал короткий рассказ друзей и велел отнести пациента в кабинет, а сам на минутку отлучился.
Полусогнутого беднягу положили в виде буквы «Г» на лежаке.
— Ну, все, Стась, не переживай. Ты в хороших руках. Тадзё сейчас придет и займется тобой, — успокаивали они больного, выходя на цыпочках в приемную.
Вот и профессор, одетый в белый халат. Он исчез за дверью кабинета, а обоим друзьям оставалось только сидеть в тревожном ожидании. В душе у них не было уверенности в успехе, потому что чем здесь может помочь хирург? Разве что окажет первую помощь в виде некоего обезболивающего укола, а потом направит к специалисту. Наконец, паралич не относится к легко излечиваемым болезням. Бедный Стась! И надо же, чтобы такое произошло в ресторане!
Прошло, может, минут десять, как дверь открылась, и они увидели профессора с несколько странным выражением лица. Создавалось впечатление, что он сдерживал в себе смех.
— Прошу входить. Ваш приятель здоров и ждет вас.
Ошеломленные друзья переглянулись. Не веря своим ушам, робко направились в кабинет — и увидели доктора, который сидел на лежаке фактически в той же позе, в которой они его привезли.
— Прошу встать, пан доктор, — велел профессор, и к радости друзей больной все же встал, так что не было никакого сомнения, что он выздоровел.
— Но каким образом? — удивились они. — Как вам это удалось? Что за чудо?
Островский рассмеялся.
— Сами видите, что значит, когда за дело берется известный профессор хирургии! Я осмотрел больного и понял, что он находится в уважительном состоянии опьянения. Не мог даже сам раздеться. Я помог ему. И тогда обнаружил, что он застегнул жилет за нижнюю пуговицу своих брюк. Ничего удивительного, что не мог выпрямиться. А вашему таланту убеждать я отдаю должное. Убедить человека, что у него паралич — это надо уметь!
Кнайпа Кучка
Эту кнайпу с ностальгией описал бывший львовянин Ян Фрилинг.
