Душа спрашивает: «Кто ты, о прекраснейшая из девушек»? А девушка отвечает: «Я твоя благая вера, твое исповедание». А кого встретишь ты, Али, на этом пути? Собственное неверие!
Али задумался, а потом сказал:
– Давай пропустим это место, я позже отвечу. Что там дальше?
– Девушка говорит. «Ты был всеми любим, за твое величие, доброту и красоту».
– Ну, положим, не всеми, – возразил Али.
– Речь уже не о тебе.
– Извини.
– «…и ты меня любил за мое величие, благость и красоту. Когда ты видел человека, живущего в легкомыслии, безбожии и ненависти, скрывающего свой хлеб. Ты садился возле него и пел гимны и приносил жертвы Ахура-Мазде». С такими словами она ведет душу в помещении блаженных. Первый шаг ее приводит к добрым мыслям, второй к добрым словам, третий к добрым делам и через эти три преддверия рая, она достигает его и входит в вечный свет.
Мысли Али вновь унеслись, и он перестал слышать старика. Ночное небо затягивали облака, скрывая луну. Ветер усилился и принес первые капли дождя, словно иллюстрацию к пророчествам Ормузда. А тот уже рисовал апокалипсические картины великой мировой борьбы добра и зла: «На солнце и луне появятся знамения, – кричал он, – ветер превратиться в бурю, в мире умножатся скорбь и страдания. И тот, кто сможет спасти свою жизнь, не сможет спасти свою жену, своего ребенка или свое имущество».
Али стиснул зубы, ему хотелось стукнуть этого старика, но он сдержался. Дождь начинался не на шутку.
– Может, сойдем в укрытие? – предложил он.
Но Ормузд его не слышал, потрясая кулаками, он кричал:
– Когда же демоны с распущенными волосами приблизятся с востока, появится черное знамение и на озере Фраздан родится Гушедар, сын Зороастра. Он соберет воинов из всех арийских стран, и он три раза разобьет демонов, а на помощь ему придут Сраоша и его ангелы, и разорят языческие храмы. И кончится время волка, и наступит время агнца.
По небу прокатились первые рокоты грома, заглушив голос Ормузда. Одна за другой стали вспыхивать молнии, освещая облака изнутри.
– На землю придет время мира, но люди утратят веру и через это Ариман обретет такую силу, что вновь восстанет и освободит из оков своих драконов, которые погубят третью часть живущих людей.
Дождь заливал поверхность смотровой площадки. Али посмотрел на Ормузда и с изумлением отметил, что дождевые струи огибают его фигуру. Али стал отступать в укрытие к лестнице.
– А дева, купающаяся в озере Касаве, зачнет от семени Зардушта, упавшего в озеро и родит сына, победоносного Саошианта. Мессию, пророка, который спасет мир.
Это были последние слова, которые слышал Али, он стал спускаться по каменным ступеням. До его слуха еще доносились звуки его голоса. Ормузд продолжал еще вещать, но Али был уже не в его власти.
– Робер, Робер, вставай, вставай же окаянный.
Мария, наконец, растолкала военного пенсионера, тот сел на своей узкой койке и сонный смотрел на женщину ничего не понимающими глазами.
– Что случилось? – наконец молвил он, разлепив губы.
– Беда случилась, вот, что случилось? Ладу нашу арестовали, папский легат увез ее к себе в усадьбу.
– Мне очень жаль, – сказал Робер, намереваясь завалиться набок.
– И это все, что можешь сказать? После всего, что она для тебя сделала, – гневно сказала Мария. – Неблагодарный ты человек.
Упрек окончательно разбудил солдата.
– А что такого она для меня сделала? – поинтересовался Робер.
– Как что? Вместо того, чтобы нищенствовать в Генуе, ты живешь в Константинополе, имеешь работу, получаешь жалование.
– Я вообще-то думал, что всем этим обязан тебе, – заметил Робер.
– Да, но, если бы не она, разве предложила я бы тебе ехать со мной, бестолковый.
– Ну, если так, – согласился Робер, постигая женскую логику.
– Вставай тогда. Поехали, бери оружие.
– Куда? Какое оружие? У меня нет оружия. Я работаю привратником в церкви.
– Вот, я тебе даю, – Мария сунула ему клинок.
Робер с изумлением разглядел в полутьме тусклый блеск стали. Он несколько лет не державший в руках оружия, с удовольствием ощутил в руках ее холодную тяжесть.
– Это турецкая сабля, – констатировал он, – откуда взяла?
