Улица Иисуса

– Пойдем, пройдемся, – сказал Егор.

– Назар велел сидеть и ждать.

– Пусть у себя дома командует. Пошли.

Голгофа

Походил к концу третий час казни. Вопреки ожиданиям, народу меньше не становилось. Зеваки пеклись под палящим солнцем, но никто не расходился. Как друзья ни пытались, но пробиться ближе к кольцу отцепления им не удалось. Люди стояли впритык друг к другу, так плотно, что растолкать их не было никакой возможности.

– Куда? Зачем ты туда рвешься, – урезонивал друга Али. – Ничего не изменишь. Мы опоздали до того, как здесь появились.

Егор с доводами соглашался, и, тем не менее, все время возобновлял попытки прорваться. Отсюда было не разглядеть лиц солдат, стоявших в оцеплении. А Егор надеялся узнать того, кого он подкупил в прошлый раз, когда ему случилось подменить учителя.

Назар ошибался, полагая, что Понтий Пилат не присутствует при казни. Али заметил богато украшенный шатер, стоявший на возвышении, на изрядном расстоянии от толпы. Вообще шатров окрест было много, в них жили богомольцы, которые приходили в Иерусалим со своим скарбом и жильем. На этом же не было никаких знаков, символов или знамен, но, судя по тройному кольцу охраны из числа легионеров, это была важная птица. Полог палатки был приоткрыт, и возле нее стоял человек и разговаривал с тем, кто находился внутри.

– Это Иосиф из Аримафеи, – прозвучал чей-то голос, – где-то здесь должен быть и Никодим.

Али повел головой и увидел рядом Назара. Али ожидал упреков в том, что они ослушались и покинули гостиницу. Но тот больше ничего не добавил. Стоял и смотрел.

– Там Понтий Пилат? – спросил Егор.

– Молодец, догадлив, – похвалил Назар, однако лицо его было строгим.

– Что там происходит? – спросил Али.

– То, что я и предполагал, ответил Назар. – Господи, до чего же я умен и прозорлив. Даже не по себе становится. Иосиф просит прокуратора отдать ему тело для захоронения. Прокуратор не возражает, но дело в том, что Есуа еще жив. Евреи же просят не оставлять преступников на завтра, ибо завтра суббота, и еще день опресноков. Значит, им перебьют ноги и колени, чтобы они быстрее умерли. Потому что скреста нельзя сойти живым.

– Некоторым это удавалось, – словно невзначай заметил Егор.

– Я думал, что мы уже закрыли этот вопрос, – недовольно сказал Назар.

– Нечаянно вырвалось, – сказал Егор. – И как же он поступит, скажи, если ты такой умный?

– Не знаю. Прокуратор в сложном положении. Он не хочет ссориться с Синедрионом, а с другой стороны, Иосиф сделал хороший взнос в казну римского легиона. Почему я и торопился сюда. Пилату неловко, глядя нам в глаза, отказывать.

– Ты не сказал, как он поступит.

– Это зависит от величины благотворительного взноса.

– Может быть, добавить? – предложил Егор.

– У вас есть деньги?

– Мало мало есть.

– Ах да, казна Узбека, но вы немного взяли. Поди уже поиздержались.

– Мы бы взяли больше, если бы не Иблис. Но кое-какое золотишко у нас имеется.

– Поздно уже, взятку надо давать вовремя. Я не думаю, что Иосиф пожадничал. Так, все. Идут. Кажется, решение принято, посмотрим какое.

От палатки прокуратора отделился адъютант. Он сбежал к подножию холма, где стоял кентурион, и передал распоряжения.

Почему-то стало быстро темнеть. Красноватая мгла окутала гору, людей, окрестности, поднялся сильный ветер, земля вдруг содрогнулась. Люди в страхе стали расходиться, послышались испуганнее возгласы, где-то рядом заплакал ребенок. Распятый человек, на кресте которого было написано «Я, царь иудейский», вдруг закричал хриплым голосом:

– Эли, Эли, ламах шаваххтани.

– Что он сказал? – спросил Егор у Али.

– Не знаю. Назар знает.

– Он сказал – Бог, как ты прославил меня, – произнес Назар.

Было видно, что Есуа уронил голову на грудь.

– Он умер? – взволнованно спросил Егор.

– Да, он умер, – подтвердил Назар, – все кончено.

На холме у столбов с перекладинами началось движение. Палач поил распятых преступников посредством влажной губки, поднося ее на