– Ты хоть искала его? На алименты подала?
– Зачем? Разве за счастье подают на алименты? Я ему так благодарна!
– Не понимаю некоторых женщин, – поджала губы сотрудница, тот самый «человек дождя». – Вот чтобы я без штампа с мужиком в постель легла… Сначала паспорт покажи.
Я ей заткнула рот, тотчас набрав в поисковике старинную фразу о женской неприступности:
Пока она зеленела от желчи, я ей популярно расшифровывала смысл цитаты: бывают женщины темпераментные – а бывают фригидные, холоднокровные как лягушки, бр-р. И нечего собственное не востребование и лягушачью физиологию выдавать за чистоту и гордость. Скажи прямо: не привелось испытать страсть, которая сметает на своём пути все условности.
А наша Варежка – и есть щедрая шкатулка с сокровищами. Я так думаю: трястись над красотой до старости как Скупой рыцарь – так же преступно, как зарывать талант в землю. Прятать хлеб в голодный год. Выливать воду в песок – в засуху и жажду…
Да, звучит спорно. Так спорьте, аргументируйте, доказывайте свою правоту, точку зрения – а не бросайте в одинокую красивую женщину комья грязи.
– Блудница, корчила из себя святую! Вот Бог и наказал. А нечего было с чужими мужьями гулять! – это всё та же любительница «сухих фактов».
Случилось это в весенний день, когда всё радовалось, сверкало, журчало, звенело капелью. Умница и красавица, студентка, без пяти минут экономист, Наташка бежала с занятий. Размахивала красным рюкзачком, в цвет шапочки с весёлым помпоном…
…Глухой мощный хлопок вверху: будто что-то нутряное лопнуло – и толстой стеной летящий с крыши грязный снег. По красному помпону её и обнаружили в образовавшемся гигантском сугробе. Разрыли руками…
Варежка не отходила от дочери. Вместо неё бегали по судам мы. Накипело, потому скажу по-мужски грубо: против ветра не сс…сь, с богатым не судись. Самый справедливый и гуманный суд в мире отказал даже в возмещении физического вреда.
Юркий, молодой да ранний, адвокат дьявола и по совместительству управляющей компании, виртуозно, как напёрстками на базаре, манипулировал статьями УК. И уже непонятно было: съехал снег то ли с крыши, то ли с балкона глухой девяностолетней старушки, с которой и взять нечего. То ли было огорожено красными тряпочками, то ли нет…
С той поры Наташа сидит в кресле недвижно и прямо, никого не узнаёт и одинаково улыбается всем ослепительной ровной улыбкой.
Вот тогда Варя взмолилась: «За что, Господи?!». И впервые усомнилась – и на сердце стало пусто и гулко, как будто насосом выкачали воздух. Вдруг подумалось: «Бога нет. Есть злобный неумный космический мальчишка-оболтус. Который сидит за своим вселенским компьютером и играет в злую, жестокую, бессмысленную игру в судьбы людей.
И мать, такая же звероподобная и низколобая, зовёт мальчишку ужинать. А он кричит: «Мам, я тут с одной тёткой ещё шестой уровень не прошёл!» И, уплетая космическую котлету, восторженно рассказывает: «Мам, я над ней эксперимент провожу. Уже столько раз убивал – а она всё не убивается, всё ползёт и ползет. Живучая!»
Наутро поняла, что если так думать – это мрак и смерть, конец всему. То же самое, что заживо себя похоронить. Святые отшельники добровольно хоронили себя заживо. Но в них горел огонь. А без огня человек – труп. В церковь Варя не ходила, но была у неё духовница, матушка Глафира. К ней она поехала в монастырь, долго говорили. Надо было жить дальше.
Пока мы все отсыпались, Варежка уже вовсю хлопотала. Прибрала в кухне, перемыла посуду, сбегала в магазин за молоком, сварила кашку для Наташи. Вывезла её в кресле погулять по мягкому выпавшему снежку.
Когда возвращались, замешкались у подъезда. Палочку, которой припирали входную дверь, кто-то выбросил. Дом спит, некому придержать дверь на тугой пружине.
На автостоянке целеустремлённо прохаживался мужчина в длиннополом кашемире, энергично ругался по мобильнику, в уголке рта прыгала не зажжённая сигарета. Прямо персонаж из фильма девяностых про новых русских.
– Муссина, – смешно просюсюкала-прошепелявила Варежка. – Не угостите даму сигареткой?.. А если серьёзно: придержите, пожалуйста, дверь.
Тот сунул мобильник в карман. Деловито оценил обстановку, властно отобрал у Варежки управление коляской, проводил до квартиры. «Сестрёнка? Красавица!» – «Дочка!»
– А знаете, есть примета, – сказала Варежка. – Если в новогоднее утро первым в дом войдёт гость мужчина – с ним войдёт счастье… Милости прошу, угощу кофе с остатками изумительного торта. Вчерашнего, правда…
Через неделю мужчина, которого звали Олег, перевёз к Варежке из гостиницы чемодан. Олег оказался крупным специалистом, приехал на завод в командировку, устанавливать какую-то линию. Давно и прочно разведён. После развода дал зарок не жениться – но перед нашей Варежкой не устоял.
Этим летом они полетят за границу, повезут Наташку: списались с клиникой, где успешно делают операции на позвоночнике. Оба, как
