заснуть снова или же умереть, чтобы не участвовать больше в этом кошмаре. Рассвет был в грязных, черных потеках, оставшихся от ночи. Кожу лизал сырой бриз, и я чувствовала, что промерзла до костей. Несмотря на оцепенение, в котором я пребывала, звяканье сломанного такелажа и плеск воды в корпус яхты снова пробудили вчерашние страхи. Я попыталась пошевелиться, но все тело немилосердно болело. От каждой вспышки боли перехватывало дыханье. Глотать было больно, надорванное отчаянными криками горло саднило. Переполненная гневом и острым ощущением постигшего меня краха, я прихватила из спасательного плота одну банку с водой и спустилась вниз. Понимая, что воду из банок пить еще рано, я подставила руку под тонкую струйку воды в раковине, сделала жадный глоток, а потом лизнула ладонь:
– Фу, соленая.
Я сплюнула остатки соленой жидкости. Все еще страдая от жажды, я открыла банку с водой – какого черта, все равно на спасение надежды нет – и осушила ее до дна. Мало того что от выпитого у меня закружилась голова, да еще и вкус у воды был кошмарный. Мне хотелось только одного: лечь, и заснуть, и спать до тех пор, пока весь этот ужас не закончится.
Вернувшись в каюту на корме, я отшвырнула с дороги книги и одежду и, дрожа, упала на койку. Зарывшись в какие-то тряпки – полотенце, футболки, – я свернулась в клубок и обняла сломанную гитару Ричарда. В ней была большая дыра. Он бы расстроился.
Позже я проснулась, как мне показалось, от стука в дверь. Мне снилось, что я на викторианском балу, на мне красивое колышущееся платье, как и на всех остальных женщинах. Мужчины тоже были в потрясающих костюмах. Музыка эпохи Возрождения, длинные столы с угощениями, протянувшиеся через комнату. Свет был желтым, как от свечей, но только ярче. Все вокруг были счастливы и веселы, танцевали, ели, пили. Было чудесно.
В дверь снова постучали. Я крикнула:
– РИЧАРД, ОТКРОЙ.
Проснулась, и сердце сковало льдом. О, Ричард, вернись, умоляю, вернись. Ричард…
Я лежала и плакала, плакала без конца. Как такое могло произойти? За что? Мы были так счастливы… Я закашлялась и выплюнула сгусток крови. Господи, откуда кровь? Не в силах противостоять мучительной тоске и одиночеству, я представила, что Ричард рядом со мной, на койке, и крепче обняла гитару. Закрыла глаза. «Хазана» вздымалась и падала на волнах, вспомнилось, как я каталась на скате манта. Проваливаясь обратно в сон, я позволила себе отдаться воспоминаниям о хороших временах.
Скаты манта, какое это было хорошее время…
Наша «Майялуга» стояла на якоре в заливе Хакахетау, на Уа-Пу, одном из Маркизских островов. Местный житель по имени Лак пригласил нас на дайвинг с акулами, на который они с друзьями собирались отправиться вечером. При одной мысли об этом меня бросало в дрожь, но оставаться одной тоже не хотелось. Я решила присоединиться – просто посижу в каноэ, пока остальные будут нырять.
Нас было пять человек на двух каноэ с балансиром. Парни не планировали погружаться надолго и глубоко, поэтому из снаряжения взяли с собой только маски с трубками, никаких аквалангов. Лак сделал знак Ричарду, и они нырнули одновременно. Вдруг я увидела, как их фонарики быстро промелькнули под днищем каноэ и стремительно унеслись вдаль. Через несколько секунд свет фонариков приблизился к поверхности, после чего Ричард, а затем и Лак как ошпаренные выскочили из воды. Я решила, что за ними гонится огромная белая акула. Подплыв ко мне, Ричард прокричал:
– Милая, ты должна попробовать. Мы только что катались на морском дьяволе!
Ричард на борту «Майялуги»
Мне было вполне уютно на моем каноэ, где я чувствовала себя в безопасности, и перспектива лезть в воду, кишевшую акулами, вовсе не выглядела такой уж заманчивой. Но, понаблюдав с полчасика, как веселятся парни, я подумала: почему бы нет? Я позвала Ричарда и сказала, что готова рискнуть.
Желудок подскочил куда-то к горлу, когда я соскользнула в теплую воду. Ричард с Лаком плавали рядом, и Лак жестом велел мне держаться ближе к нему. Лак нырнул, и я нырнула вслед за ним. Под нами проплывал гигантский черный скат манта. Лак схватился за его плавник, я схватилась за ногу Лака, и мы понеслись вперед.
Мне перестало хватать воздуха, и я разжала руки, глядя, как скользит вперед луч фонарика Лака и морской дьявол уносит своего пассажира. Оставшись на короткий миг в одиночестве, я развернула фонарик вниз, в сторону океанского дня. Не увидев ничего, кроме собственных ног, подняла голову к небу. Ярко сверкали звезды. Чей-то оклик и свет, упавший на лицо, привлекли мое внимание.
– Правда здорово? – спросил Ричард.
– Просто невероятно. Давай еще раз!
Вернувшись в реальность из сна, в котором каталась на скате, я осознала, что по-прежнему нахожусь в кормовой каюте «Хазаны», а все мое тело покрыто испариной. Мокрая штормовая одежда липла к коже. Воздух в каюте был влажный. По стенам стекал конденсат. Вода на полу плескалась в такт движениям покачивающейся на волнах «Хазаны»; то и дело раздавались какие-то ритмичные стуки и скрип… Наконец я заставила себя подняться.
Прошлепала по воде в салон – никаких перемен. Беспорядок, кажется, только усилился. Кошмар продолжался. Ощущая боль во всех затекших мышцах, я выбралась из каюты и остановилась в кокпите. Океан был спокоен, будто гигантское озеро, волны колыхались едва заметно. Я ощутила ненависть к этому
