уехали, я немного задержалась, чтобы подкрасить кое-что внутри, как мы и договаривались. А потом полетела в Сан-Диего на свадьбу.
До дороге домой я размышляла, привыкну ли когда-нибудь к тому, что в одну минуту я на одном краю света, а в следующую – уже несусь на другой. Сколько миль я преодолела за последние полгода? А все, чего я когда-либо хотела, – вечно идти под парусом с Ричардом.
Было чудесно видеть свою мать влюбленной. Они с Брайаном поженились в Калифорнии, в доме родителей Брайана на живописных утесах Сансет- Клиффс, с видом на Тихий океан. Я была в юбке из бордового шелка, вручную расписанного узором с райскими птицами. Нарисованные цветы в изобилии расцветали на бедрах и поднимались до талии, взбегая вверх по блузке. На маме было кружевное платье цвета слоновой кости, выигрышно подчеркивавшее ее точеную фигуру. Она была прекрасна, я была очень горда и так счастлива за нее!
Брайан, теперь мой отчим, записался в штурманскую школу в Сан-Диего, чтобы получить капитанскую лицензию на вождение стотонных судов. Мама предложила мне поступить туда же. Почему бы нет? В то время я жила на яхте одного из друзей, куда переехала, чтобы не стеснять молодоженов, и не имела ни малейшего представления, что делать дальше. Мне было двадцать четыре года.
В конце концов я переговорила со старинным приятелем времен «Софии», Эваном, который служил теперь на Восточном побережье на трехмачтовой шхуне «Рамблер» в сто шесть футов длиной. Компании, на которую он работал, «Общество океанских исследований и просвещения» (ORES), требовались дипломированные помощники капитана, и Эван сказал, что, если я получу свою лицензию на стотонные суда, они, вероятно, меня наймут. В общем, я записалась в школу.
Я оказалась единственной девушкой в классе из пятнадцати человек. Мы занимались три вечера в неделю, по три часа, на протяжении восьми недель. Учиться мне было нелегко: я никак не могла сосредоточиться. И Брайан помогал мне освоить материал.
Мы оба выдержали экзамен на капитана, а еще через три недели меня взяли на должность второго помощника на исследовательское судно «Рамблер». Судно занималось научной работой на Серебряной отмели, океанском рифе, в двухстах милях к северо-востоку от побережья Доминиканской Республики.
Я ощущала облегчение оттого, что наконец-то нашла себе занятие. Я провела на борту «Рамблера» три месяца, а затем вернулась с ним из Доминиканской Республики в Глочестер, штат Массачусетс, родной порт судна.
Я заключила контракт еще на полгода, теперь уже в качестве первого помощника на «Рамблере», и мы вышли из массачусетского Глочестера в Провиденс, Канада, оттуда на Лабрадор и обратно. Лавирование между айсбергами было волнующим приключением, и оно каким-то образом помогло растопить мое замороженное сердце. Когда и эти шесть месяцев истекли, настала пора двигаться дальше.
Я вернулась в Сан-Диего и весь следующий год работала с матерью и Брайаном в их компании по обслуживанию яхт, где мне доверили водить чартерный тримаран под названием «Континенталь-1». Но после стольких путешествий и открытий я мечтала о скоростях пониже и более интимной обстановке. О таком месте, где свежего воздуха и природы было бы больше, чем бетона.
В тот же год я побывала на островах Сан-Хуан на северо-западной оконечности штата Вашингтон, где навещала подругу Лауру. Меня поразило, что она никогда не запирает дверь дома и без всякого страха уходит на долгие прогулки по лесу. Она постоянно здоровалась с кем-нибудь из островитян, которые неизменно улыбались и махали в ответ. Я видела оленей, диких индеек, орлов, выдр и китов. В сердце звучал ликующий напев: это место я смогла бы назвать домом. Океан, без которого я не представляла себе жизни, и зеленая земля, какой она была задумана Богом, – все это было здесь, собрано в одном месте.
Когда я вернулась в Сан-Диего, мысли о тихоокеанском северо-западе не оставляли меня, убаюкивая по ночам. Я вспоминала, как густые изумрудные леса спускаются там прямо к морю. Они как будто манили меня.
И через несколько месяцев я переехала на остров Сан-Хуан, штат Вашингтон. Наконец-то я была по-настоящему дома.
Я совершала долгие прогулки на гору Маунт-Янг, по пляжу Саут-Бич, по территории лабораторий Вашингтонского университета, останавливаясь полюбоваться захватывающими морскими видами. Теперь я редко плакала и, к своему удивлению, не раз ловила себя на том, что улыбаюсь, вспоминая чудесные моменты из прошлого, где остался Ричард.
Наконец настал день, когда, стоя у кромки воды, я увидела в ней отражение другой себя. Налетевший ветер подернул отражение рябью.
– Посмотри на себя, – произнесла я вслух, – ты отлично выглядишь. Время пришло. Пора уже снять замок со своего сердца. Пусть тебя полюбит кто- нибудь, полюби кого-нибудь тоже. Это будет правильно. Ричард бы этого хотел.
Я отпрянула назад, как в тот раз, когда ко мне подкрались черные акулы с глазами-бусинками, пока я собирала ракушки на Рароиа.
Это что же, Голос говорит со мной? Или это я говорю сама с собой? Единственное, что я знала точно: кризис миновал, и облегчение я испытывала неописуемое. Я вскочила и побежала вдоль берега. Добежав до места, откуда открывался невероятно прекрасный вид, я резко остановилась и замерла. А потом во мне словно взорвался вулкан: широко раскинув руки, я потянулась к небу, запрокинула голову и зарычала, словно выпущенный на волю зверь, с силой выталкивая последние капли скорби из своей души.
Глава двадцать вторая
Итоги
Сейчас меня часто приглашают выступить в яхт-клубах. Люди хотят, чтобы «выжившая в урагане» рассказала свою историю лично. Главное, что
