положил – сама ли царица или стащивший оную книжку охранник?
Могли узнать и как-либо иначе. Например, так. Кто-то из караульных отряда Авдеева решился приобнять одну из девиц и почувствовал, что ее стан нехарактерно тверд. Сообразить, в чем дело, было нетрудно. Своими догадками он поделился с товарищами по караулу, и они решили ограбить заключенных. Но, как часто бывает в таких случаях, или кто-то донес, или у чекистов были свои люди в охране. С намерением охраны ограбить арестованных связаны отстранение первого коменданта дома Авдеева, арест его заместителя Мошкина и замена караула – а вовсе не с «послаблениями» заключенным, как говорится в официальной легенде.
Это лишь одна из версий – а их может быть множество.
Проблема для Юровского и К° заключалась в том, что ценности, зашитые в одежде, надо было как-то получить, не посвящая в дело рабочих. Поэтому казнь в лесу исключалась – как объяснишь красногвардейцам, что женщин сперва нужно раздеть, при этом не упоминая о бриллиантах?[30]
Лучше всего в данной ситуации сделать дело в доме, а рабочим выдать уже раздетые тела.
Вот тут-то и подгадил убийцам Ермаков со своим разгильдяйством, о котором Юровский возмущенно поведал в обоих вариантах воспоминаний. Вместо полуночи машина пришла в половине второго. Пока будили жертвы, пока те собирались и одевались – расстрел должен был произойти уже около трех часов. Лето на дворе, вот-вот начнет светать, и если сейчас возиться с одеждой, то на улицах появятся люди, свидетели того, как из дома Ипатьева, поперек всех заготовленных легенд, спокойно выезжает грузовик. То есть все равно вся округа знала, что какая-то машина к дому подъезжала – тогдашние моторы работали очень громко, – но в темноте никто не разглядит, есть ли в машине люди и какие именно. Времени на возню с ценностями в одежде просто не оставалось.
В этом ли была причина или в чем-то еще (всех раскладов, сложившихся в Екатеринбурге вокруг дома Ипатьева, мы не узнаем уже никогда), но пришлось везти тела как есть, а бриллианты выпарывать уже на руднике, подальше от чужих глаз. Кстати, во время расстрела Голощекин нервно расхаживал вокруг дома, прислушиваясь, не слышна ли стрельба, так что ни о каком самовольстве со стороны Юровского речи не было – вместе с Ермаковым он поехал не прятать трупы, а заканчивать операцию.
На руднике Юровский без особого труда избавился от людей Ермакова, отправив кого в оцепление, кого вообще отослав в город. Сделав дело, он отправился с докладом к Голощекину и Сафарову, и там они сообразили, что легенда о «самосуде рабочих» не прокатывает. Романовы убиты пулями и прикончены штыками, в доме наследили так, что скрыть происшедшее можно только пожаром. Это бы еще ничего, но верх-исетские красногвардейцы видели Юровского. Надо было выкручиваться.
Спешно составив извещение для прессы, они отправили в Москву телеграмму о «расстреле по приговору Уралсовета». Пока Юровский мотался по окрестностям в поисках места захоронения, Белобородов всех сдал. Но главное было сделано. Даже если кто и прознает про бриллианты, спрятанные в одежде, то какие могут быть вопросы? Похоронили вместе с дамами, не знали, ах, извините, какой конфуз… Теперь уже ничего не исправить, там белые.
О ценностях Михаила и тех Романовых, что были убиты в Алапаевске, больше никто никогда не слышал. С ценностями царской семьи все вышло куда интереснее. Известно, что по приезде Романовых в Екатеринбург их «легальные» украшения была отобраны, положены в пакет и опечатаны. Однако пакет оставался в доме, и Юровский каждый день проверял печати. По какой причине это было сделано – чтобы Романовы не могли воспользоваться ценностями для бегства или чтобы предотвратить воровство со стороны караула, – не ясно. По-видимому, этот пакет был тогда же отправлен в Москву вместе с прочими вещами царской семьи. Но существовали и другие ценности, те, что выпороли из одежды на руднике. Судьба их была странной. Как пишет сам Юровский:
Опять же множество вопросов возникает. Почему Юровский передал ценности Трифонову (тоже, кстати, примечательный человек, из старых большевиков, до революции вел работу на Урале), а не отвез их в Екатеринбург и не отправил в Москву – дороги-то свободны! Зачем было прятать их в подвале какого-то домика, рискуя тем, что их найдут белые или украдут свои? Зачем тащить за двести с лишним километров в Лысьву?
Впрочем, в другом варианте своих воспоминаний Юровский называет совсем иной город, где располагался «домик»:
Если говорить о прецедентах, то убийство Романовых никаким исключением не являлось. В Советской России того времени подобных историй насчитывались сотни, если не тысячи. Самое известное из них – дело князя Эболи, по которому был вынесен первый в истории Советской России
