официальный смертный приговор. Эболи и его сообщница Бритт грабили квартиры, предъявляя фальшивые ордера на обыск от имени ВЧК, на что чекисты страшно обиделись и, поймав, обоих расстреляли. Но князь Эболи не один был такой умный – по всей стране совершались сотни подобных преступлений. Грабили от имени ЧК и милиции, грабили и сами чекисты и милиционеры (уголовной сволочи с мандатами хватало во взбаламученной стране). Иногда свидетелей оставляли, иногда убивали. Собственно, и убийство Михаила Романова в Перми – чистой воды уголовщина. Поддельный ордер, имитация побега…
Так что в существовании в недрах уральских властных структур мощной ОПГ нет ничего не только невозможного, но даже и удивительного.
За одним исключением. Что-то не припомню я такого случая, чтобы бандиты сдавали награбленное государству. На что угодно шла добыча – от девок и шампанского до акций и банковских вкладов. Но чтобы добровольно сдать добычу республике…
Какая сложилась картинка
Еще в начале решения ребуса мы удивлялись: зачем уральцам Романовы, почему они с такой страстью требуют к себе царскую семью, вплоть до того, что высылают за ними вооруженные отряды, почему согласны даже на мертвых, но не хотят выпускать их из своей сферы влияния? Все просто: они в курсе, что у Романовых с собой очень много золота и камушков. О ценностях наверняка знали, не могли не знать. Вместе с царем ехало сорок человек прислуги, не считая охраны, конспираторы из них из всех были никудышные – в такой обстановке сохранить тайну немыслимо.
Конечно, ценности в любой момент можно было реквизировать. Да – если наши герои собирались отдать их в фонд республики. Но откуда такая уверенность? У них могли быть свои дела и свои игры.
Какие? Для этого перенесемся снова в восемнадцатый год.
Какой в том году просчитывался исход кипевшей на российской территории смуты? Наиболее вероятный – что страна распадется на энное количество государств, каждое из которых станет выживать самостоятельно. С гораздо меньшей вероятностью – что кому-либо удастся собрать обратно более-менее значительную часть рассыпавшейся России. И наименее вероятный, на грани невозможного – что это будут большевики. Они, в общем-то, сделали свое дело – взяли власть, продержались почти год, провели все политические и социальные эксперименты, какие только можно придумать, положив свой уникальный опыт в копилку знаний для грядущей мировой революции. Теперь естественным исходом для них было потерпеть поражение. Что бы ни говорил Ленин, но построения социализма в отдельно взятой отсталой стране никакая теория не предусматривала, а свою страницу в мировую историю они уже вписали.
Судьбы большевиков после поражения могли сложиться по-разному – от петли и эмиграции до благополучного существования во главе какой-нибудь мелкой республики. Повешенному уже ничего не нужно, но как для работы в эмиграции, так и для выживания независимой Уралии требовались деньги. И для этого они должны были находиться не в Москве, а в Екатеринбурге. Наконец, камушки и для себя, если что, пригодятся – когда падет советская власть и придется как-то устраиваться в новой жизни.
Можно ли было взять ценности просто так, без смертоубийства? Конечно! Но уральцам было совершенно ни к чему, чтобы, добравшись до Москвы, ограбленные Романовы довели эту историю до сведения Совнаркома. Дело даже не в каком-то наказании, а в том, что добычу в этом случае придется передать в фонд республики – и за что тогда боролись? А значит, Романовых нужно ликвидировать, причем таким образом, чтобы вопрос об имуществе никогда не возник. Возможно, когда продавливали постановление ВЦИК, они еще не знали, как забрать золото и камушки. Потом им подал мысль товарищ Иванченко – а может, то была репетиция…
Основной добычей, конечно, должны были стать ценности царской семьи. Однако поскольку высокопоставленные узники находились под особым присмотром Ленина (вот уж кому плодить мучеников и самозванцев не было никакого интереса), надо было ждать какого-нибудь форс-мажора, чтобы под шумок разыграть побег или самосуд. Таковой наступил, когда белые подошли к Екатеринбургу. Непосредственным исполнителем был Юровский, имена компаньонов он называет сам: Голощекин, Сафаров, Чуцкаев.
Выступление Ленина В.И. на Дворцовой площади в Петрограде 19 июля 1920 г.
Старые конспираторы подготовились неплохо. Вплоть до того, что вечером накануне убийства послали телеграмму через Петроград в Москву, с которой якобы не было прямой связи, чтобы с ответом уж точно не успели и чтобы потом можно было кричать: «Мы же вас предупреждали, а вы затянули с решением, ищите теперь Романовых по всей стране. Вот, у нас и письма изобличающие имеются!» Правда, сценарий пришлось менять на ходу, но в целом сработали достаточно чисто. Если бы большевики не удержались у власти, то, когда все уляжется, товарищи откопали бы припрятанный в Алапаевске сундучок, распорядились его содержимым по ситуации, и никто бы их ни о чем не спросил.
Но пока Советская Россия продолжала бороться и изображать из себя государство, уральцы оставались в ее боевых порядках. В августе восемнадцатого Гуковского убрали из Наркомфина, отправив заниматься нефтедобычей, и на финансы сели «уральцы» Крестинский, Чуцкаев, Сыромолотов. Через год Красная армия освободила Урал, заветный сундучок за ненадобностью был откопан, и Крестинский лично доставил его в Москву (со всем содержимым или же только частью – это уже другой вопрос). Вскоре в наркомфине нарисовался и Юровский, причем в интереснейшем качестве – уполномоченного ЦК по проверке работы Гохрана.
Государственное хранилище ценностей республики Советов, или Гохран, было создано в феврале 1920 года при центральном бюджетно-расчетном
