повторил:
– Конечно, сэр. Вы можете положиться на меня, сэр. Само собой, это строго конфиденциально.
– Я рад, что мы так быстро нашли общий язык, Артур, – улыбнулся король.
– Я… вы позволите, сэр? – в голосе Глокстона зазвучала доселе незнакомая королю хрипотца.
– Позволю, Артур.
– Я хотел бы попросить прощения у вашего величества, – Глокстон поднялся и склонил голову.
– За что же, друг мой? – король улыбнулся.
– Я редко ошибаюсь, милорд. Но сегодня я понял, что ошибался. Долго. И… вы можете располагать мной, как вашему величеству угодно. В полной мере. Я надеюсь, что смогу исправить ошибку.
– Спасибо, дружище, – король тоже поднялся. – Узнайте всё как можно скорее. И помните – я на вас не сержусь.
– Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
Глокстон явился с докладом через неделю. Когда король увидел его лицо, то понял: Глокстон принёс ему бомбу. Он ещё не представлял себе, какого размера и мощи заряд в этой бомбе, но то, что это бомба, у него не осталось ни капли сомнений.
– Сначала несколько слов о мистере Гуре, «Фалконе» и графине Дэйнборо. Про Андорру, я полагаю, вам уже известно?
– Да. Не так много, как хотелось бы, но, как я понимаю, это от нас не очень-то зависит.
– В некотором роде, сэр. Практически всё, что докладывали вашему величеству сэр Уинстон и адмирал Синклер, соответствует истине.
– То есть?!
– То есть, сэр, правы оба этих благородных джентльмена. Адмирал Синклер – не параноик, а просто не слишком удачный руководитель разведки. И то, что удалось ему выяснить, вполне соответствует его возможностям. Но правда и то, что докладывал вам сэр Уинстон, милорд. Всё зависит от того, под каким углом зрения оценивать происходящее.
– То есть – и шпионский роман, и любовный?!
– Не вижу ничего удивительного, милорд, – без тени улыбки на лице кивнул Глокстон.
– И «Falcon Bank and Trust» – действительно успешное предприятие?
– Более чем, милорд. Кроме того, я, кажется, начинаю понимать, каким образом они добиваются столь потрясающих успехов. На самом деле это просто, как всё гениальное.
– То есть?
– Связь, сэр. Связь и информация. Это самое первое. Они установили корреспондентские отношения со множеством маленьких и крошечных банков, брокерских и меняльных контор и так далее. По всей Европе, в Швейцарии, Америке, – везде. Ну, и, конечно же, Андорра, как суверенная территория, представляет для них громадный интерес. Удивительно вовремя они уловили этот момент, сэр… Да, извините. Для консолидации кредита им требуются в разы меньше времени, чем солидным банкам [45]. Второе. Они финансируют дела, от которых любые другие банки держаться подальше. Просто потому, что рискуют гораздо меньше.
– Я не понимаю, признаться.
– Их банки-партнёры не принадлежат им, сэр. Каждый из них рискует незначительными деньгами, а все вместе собирают громадные средства. Полномочия о принятии решений делегированы Бруксу и графине. Их русские обеспечивают своевременный и полный возврат денег. Проценты выше, чем в других банках, но не намного. Их эта самая служба безопасности – не что иное, как разведка, сэр. Они ведут досье на всех своих клиентов, собирают сведения, ложащиеся в основу решения о кредите. Процентные ставки всегда разные. В этих банках, где только можно, работают русские мальчики и девочки из эмигрантских семей – закончившие лучшие университеты и школы. Это как паутина, сэр. Боюсь, что мало кто может с ними соперничать, сейчас – во всяком случае. Безусловно, со временем у них появится немало эпигонов, но первые всегда снимают сливки.
– Служба безопасности, – задумчиво повторил Эдуард. – Дьявольски любопытно, Артур. А что происходит с теми, кто не может вернуть кредит?
– Некий процент ошибок, конечно, неизбежен. Но он непристойно мал, сэр.
– Почему?
– Трудно сказать однозначно. Тщательный анализ, чутьё – вероятно. Думаю, всё вместе. Им ещё, ко всему прочему, фантастически везёт. В банковской кухне это – весьма значительный фактор. Кроме того. После Великой Депрессии всё сильно изменилось, сэр. Я понимаю, что вы весьма далеки от экономических проблем, но…
– Давайте, давайте, Артур. Мне теперь не удастся, судя по всему, держаться на расстоянии от чего бы то ни было.
– Дело в следующем, сэр. Сегодня мелким предприятиям, особенно семейного типа, очень сложно получить кредит на развитие. Кризис ударил не только по производственной сфере и сфере, так сказать, материальных услуг, но и по финансовой, это понятно. Банки гораздо охотнее идут на сотрудничество с акционерными компаниями, компаниями, где они в состоянии эффективно влиять на производственные и экономические решения. С ними легче работать. А «Фалкон» очень активно занимает эту стремительно освобождаемую крупными банками нишу.
– Зачем? Разве их деятельность похожа на благотворительность?
– Никоим образом, сэр. Их аналитический аппарат много говорит о процессе «дегуманизации капитала». Так они называют это. Процесс, при котором перемещение огромных средств с континента на континент занимает минуты, необходимые на то, чтобы набрать телефонный номер или отправить телеграмму. Они утверждают, что при этом теряется та связь хозяина предприятия и его работников, направленная на рост взаимного благосостояния, которой так сильна была всегда наша система.
– Забавно… Нечто вроде народного капитализма, Артур?
– Именно так, сэр.
– Но ведь без крупного производства мы никуда не двинемся.
– Никто и не утверждает обратного, сэр. Речь идёт о так называемой «теории экономического равновесия». Баланс необходим, но это должен быть именно баланс, а не перекос в ту или иную сторону. Очень интересно, сэр. И пользуется популярностью. Вот, например, ещё одна цитата из статьи «Дэйли Морнинг Ревью», которая контролируется «Фалконом»…
– Вы положительно добиваетесь моей смерти, Артур, – проныл Эдуард.
– И всё же вам необходимо это выслушать, сэр, – сурово заявил Глокстон.
– О, Господи! Ну, хорошо. Давайте. Я попытаюсь.
Глокстон извлёк из своей безразмерной папки очередной документ:
– Абзац из редакционной статьи, сэр. Статьи, приуроченной к международному Дню Труда, сэр, первому мая. – Глокстон покачал головой, словно удивляясь сам себе. – Концентрация капитала – сложный, многосторонний процесс, и всегда существует соблазн использовать его для того, чтобы быстро извлечь максимальную прибыль. Но при этом многократно возрастает опасность разрушить среду обитания, а этого допускать ни в коем случае нельзя. Бесконтрольно увеличивая концентрацию производства и централизацию распределения, мы делаем то же самое, что и коммунисты – мы лишаем человека свободы, самостоятельности, делая его рабом системы, стандарта, искусственного равенства. Наше общество – общество свободных людей, независимых хозяев своей жизни, своего дела и своего слова. Это равновесие, и это хрупкое равновесие, которое легко нарушить, но очень трудно восстановить. Поэтому мы ратуем за внимательное, пристальное, благожелательное отношение к маленьким предприятиям, семейным делам, помогаем им выжить и выстоять. У сильного, большого всегда есть огромный соблазн использовать силу вместо правды. Мы, сознавая свою мощь и величину, противостоим силе на стороне правды. Это наше кредо, смысл и главное содержание нашей работы как финансового института – инструмента, принадлежащего людям и предназначенного для людей.
– М-м? Что это вообще такое?! Какая-то третья сила?!
– Так называемые микрокредиты, сэр. Их собственный термин. Пятьсот фунтов. Тысяча фунтов. Ничтожные проценты, списание долгов. Но – только в случае успеха. А не в случае банкротства.
– Какой-то… социализм наизнанку?!
