– Я услышал твой совет, жена, теперь уходи! – сказал Умслопогас, бросив на нее очень странный взгляд, в котором, как мне показалось, таился испуг.
– У тебя есть жены, Макумазан? – спросил он меня низким голосом, когда его жена ушла.
– Только среди духов, – ответил я.
– Тебе повезло. В этом мы похожи: у меня тоже была одна верная жена и она тоже сейчас находится среди духов. Иди отдыхай, потом поговорим.
Итак, я ушел, оставив вождя наедине с его проблемами, думая о том сообщении, которое я должен был ему передать, и о том, что в этом сообщении были имена, которые я только что слышал: о мужчине по имени Лоуста и женщине по имени Монази. Также я подумал о тех намеках Монази, которая из-за своей ревности и разочарования от невозможности иметь детей плела заговор против того, кто сидел на троне Чаки.
Я отправился в гостевой дом, удобный и чистый, где нашел разнообразную еду для себя и своих слуг. После обеда я немного поспал, как делал всегда, когда у меня не было особых дел, поскольку не знал, как долго придется бодрствовать ночью. В самом деле, не успело солнце опуститься, как появился гонец, сказав, что вождь желает меня видеть, если я уже отдохнул. Я отправился в его большую хижину, окруженную оградой, которая стояла на некотором расстоянии, чтобы никто не мог войти и подслушать, о чем там говорят. В доме была даже дверь, что, вообще-то, несвойственно жилищам зулусов. Я обнаружил, что вокруг ограды хижины время от времени прохаживался охранник с топором.
Вождь сидел на скамейке около двери, также с топором в руках, который был привязан к его правому запястью узким ремнем. С его широких плеч свисала волчья шкура. Лицо его, на котором лежал красный отсвет заходящего солнца, выглядело очень суровым и злым. Он поприветствовал меня и предложил сесть на другую скамейку. Внезапно он посмотрел мне в глаза и заговорил:
– Я вижу, что, подобно другим созданиям, которые передвигаются по ночам, леопардам и гиенам, ты обращаешь внимание на все, даже на воина, который охраняет это место, на ограду и ворота.
– Если бы я не делал этого, то был бы давно мертв, о вождь.
– Да, и поскольку я не привык так делать, я скоро умру. В этой битве недостаточно быть сильным и все предвидеть, Макумазан. Тот, кто хочет спать спокойно и о ком после его смерти будут говорить «Он съел» (то есть прожил свою жизнь), должен сделать нечто большее. Он должен не только хранить в тайне свои мысли и уметь держать язык за зубами, но и слышать шуршание крыс в высоком тростнике и видеть змей в траве, он должен доверять всего лишь нескольким людям, и меньше всего самым близким. Но тот, в ком течет кровь льва, или те, кто склонен нападать на врага подобно буйволу, презирают эти условности и в конце концов попадают в западню.
– Да, – ответил я. – Особенно те, в ком течет кровь льва. И не важно, кто этот лев – человек или зверь.
Я сказал так потому, что слышал сплетни, что в действительности этот убийца был сыном Чаки. Не зная, отреагирует он или нет на слово «лев», которое было титулом Чаки, я хотел откровенного разговора, особенно потому, что видел в нем сходство с братом Чаки Дингааном, которого, как поговаривали, этот Умслопогас и убил. Но я потерпел неудачу, потому что после паузы он спросил меня:
– Зачем ты пришел ко мне, Макумазан?
– Я не сам пришел к тебе, Умслопогас. Я не хотел этого делать. Ты привел меня, или течение реки и ты вместе привели меня. Я хотел отправиться в Наталь, я не хотел пересекать поток.
– Да, я думаю, что у тебя, наверное, есть для меня послание, белый человек, потому что не так давно один белый знахарь пришел ко мне и сказал, чтобы я ожидал тебя и что у тебя есть что мне передать.
– Правда, Умслопогас? У меня действительно есть сообщение для тебя, хотя я очень не хотел доставлять его тебе.
– Теперь ты здесь, значит ты доставил его, Макумазан, потому что, если тот, у кого есть сообщение, не говорит об этом, он легко может попасть в неприятное положение.
– Да, находясь уже здесь, я доставлю его, хотя мне кажется, что это судьба. Скажи мне, ты знаешь маленького человека, некоего старика, чей мозг молод, доктора, которого называют Открывателем дорог?
– Я слышал о нем, как слышало много поколений до меня.
– Если тебя не затруднит, Умслопогас, не скажешь ли ты имена предков, которые слышали об этом докторе?
– Ты не можешь их знать, – ответил Умслопогас коротко. – Поскольку о них нельзя говорить с живущими на этой земле.
– Неужели? Я думал, что это правило распространяется только на имена королей, но, конечно, я всего лишь белый человек, который может не знать обычаев зулусов.
– Да, Макумазан, ты можешь ошибаться или нет. Это не имеет значения. Но что за послание ты должен мне передать?
– Оно будет в конце долгой истории, о Булалио. Но перед тем как ты все узнаешь, ты должен услышать слова именно так, как я их запомнил.
Затем предложение за предложением я повторил все, что сказал мне Зикали после того, как заставил вернуться к себе. Без сомнения, он сделал это специально, чтобы я хорошенько все запомнил.
Умслопогас слушал внимательно каждое мое слово с огромным любопытством, потом попросил повторить, что я и сделал.
