Преподобный Джеймс Бич был здоровый мужчина внушительного вида. Никогда он не выглядел более здоровым и внушительным, как в тот вечер, когда Леонард пришел к нему. Он стоял перед камином в гостиной, держа в обеих руках огромную старинную серебряную чашу в таком положении, что со стороны можно было бы подумать, что он только что осушил ее содержимое. В действительности он искал клеймо на дне сосуда, все время расхваливая жене и детям – у Джейн был брат – ценность и красоту старинной вещи.
Блеск серебра бросился в глаза Леонарду, когда он вошел в комнату; в серебряном сосуде, которым восхищался мистер Бич, он узнал одну из вещей, принадлежавших семье Утрамов.
Неожиданное появление молодого человека произвело различное впечатление на всех находившихся в комнате. Мистер Бич, опустив чашу, в молчаливом изумлении стал смотреть на него. Жена его, маленькая живая женщина, круто повернувшись в своем кресле, как на пружинах, воскликнула: «Боже, кто бы мог подумать!», тогда как сын, крепкий молодой человек, одних лет с Леонардом и его школьный товарищ, произнес: «А, дружище, вот не ожидал тебя увидеть сегодня». Только Джейн, прелестная девушка высокого роста, с густыми каштановыми волосами, сидевшая у огня на низеньком стуле и уделявшая мало внимания лекции отца о старинной вещи, выразила живое удовольствие при появлении Леонарда. Радостно вскочив со своего места и покраснев, она бросилась к нему со словами: «О, Леонард, дорогой Леонард!»
Мистер Бич обратил свои очи на дочь и произнес внушительно одно только слово: Джейн! – таким тоном, в котором счастливо сочетались отеческий упрек и дружеское предостережение. Джейн внезапно остановилась, словно вспомнив недавний урок. Тогда мистер Бич, поставив чашу на стол, приблизился к Леонарду с широкой улыбкой сострадания и протянутой рукой.
– Как вы поживаете, мой милый? – произнес он. – Мы не ожидали…
– Видеть меня при настоящих обстоятельствах? – перебил его Леонард. – Я узнал, – продолжал он, – что аукцион, отсроченный на три дня, не закончен и сегодня!
– Да, Леонард, совершенно верно. Сначала была назначена трехдневная распродажа, но аукционер нашел, что за это время он не может покончить со всем делом. Стоимость такого древнего дома, как Утрам-Холл, конечно, должна быть огромна! – И мистер Бич сделал рукою широкий жест.
– Да! – сказал Леонард.
– Гм… – продолжал мистер Бич после паузы, которая начинала становиться неловкой. – Все-таки вас можно поздравить с тем, что, в общем, вещи продавались хорошо. Не всегда случается, что такие коллекции редкостей дорого оцениваются на публичных аукционах, хотя для самих владельцев они и представляли большую ценность. Да, они продавались очень хорошо, главным образом, благодаря многочисленным покупкам нового владельца поместья. Вот, например, эта чаша, купленная мною… гм… как маленькая память о вашей семье, стоила мне всего десять шиллингов за унцию!
– В самом деле? – холодно отвечал Леонард. – Я всегда думал, что она стоит пятьдесят!
Наступила новая пауза, во время которой все присутствующие, за исключением мистера Бича и Леонарда, один за другим поднялись со своих мест и оставили комнату. Джейн ушла последней со слезами на глазах, как заметил Леонард, когда она проходила мимо него.
– Джейн! – произнес значительно ее отец, когда молодая девушка была уже у двери. – Позаботься вовремя одеться завтра к обеду. Вспомни, что у нас будет молодой мистер Коген!
Вместо ответа на это замечание Джейн ушла, хлопнув дверью. Очевидно, предстоявшее прибытие гостя не было особенно приятно для нее.
– Да, Леонард, – продолжал мистер Бич, когда они остались одни, тоном, выражающим участие, но который все же страшно резал ухо его слушателя, – печальное событие, печальное. Но что же вы не сели?
– Потому что меня никто не приглашал! – отвечал Леонард, беря стул.
– Гм… – продолжал мистер Бич, – кажется, мистер Коген ваш друг, не правда ли?
– Знакомый, а не друг! – сказал Леонард.
– В самом деле? Если не ошибаюсь, вы учились с ним в одном колледже?
– Да, но я не испытывал к нему особой симпатии!
– Предубеждение, мой дорогой, предубеждение, – небольшой грех, конечно, но все же вам следует бороться с ним. Правда, вполне естественно, что вы не можете тепло относиться к человеку, который будет на днях собственником Утрам-Холла. Ах, как я уже сказал, все это очень печально, но для вас большое утешение в том, что по продаже всего можно будет покрыть полностью долги вашего несчастного отца. А теперь скажите, не могу ли я сделать чего-нибудь для вас или вашего брата?
Леонард подумал, что каковы бы ни были проступки его отца, все же едва ли намек на них был уместен в устах мистера Бича, обязанного всем на свете его доброте. Но он не стал ничего говорить в защиту своего отца, – это было бесполезно, а перешел прямо к собственным делам.
– Да, мистер Бич, – сказал он серьезно, – вы можете оказать мне большую услугу. Вы знаете жестокое положение, в которое попали я и мой брат, без всякой вины с нашей стороны: наш старый дом продан, наши средства исчезли, и наше честное имя запятнано. В настоящее время у меня осталось всего 200 фунтов, сохраненных мною. У меня нет профессии, и я не могу даже закончить своего образования, не имея средств заплатить за пребывание в колледже!
