– Французы это у нас стибрили, – заметил Тарас. – Вот все кичатся: французская кухня, французская кухня! А на этом конкурсе они даже в призеры не попали.
– Везде интриги, – рассмеялась Варя.
– А раньше мы вообще здесь икру ели ложками и варили тройную уху, – вновь подал голос глава администрации.
– Сибиряки, наверное, и не знают, что это такое? – повернувшись к Варе, спросил Володя, но, поймав укоризненный взгляд жены, решил поменять тему разговора.
– Я думаю, если бы тот борщ готовила моя Ольга, то точно поставили бы высший балл, – сказал Бодня. – Давайте я вам вирши почитаю.
– Потому что, завидев Бодню, все лягушки в Биенковых плавнях от страха попрятались, – рассмеялся Тарас. – Что скажешь – поэт, куда до него Блоку.
– Блока я уважаю. Мы с ним одной крови, – ответил Бодня. – Братья-славяне.
– Это утверждение спорно и некорректно, – заметил Тарас. – Мы укры.
– А это что еще за порода? – уставился на Тараса Бодня.
– Да это вроде кобеля Тараса, – подсказала Ольга. – Страшнее ничего в жизни не видывала.
– Самое красивое животное, – обиделся Тарас. – Мне за него джип предлагали.
– А я бы даром не взяла.
– Да что вы все про кобелей? – воскликнул Бодня. – Русские – наши братья. Мы и думаем одинаково и разговариваем на одном языке. И погулять любим, и выпить, и закусить.
– А знаете, я приготовила сюрприз – пироги с визигой. – Ольга решила вновь вернуть разговор на кулинарную тему, которая не грозила политическими осложнениями.
– Чi такое? – насторожился Тарас.
– Визига – это сухожилия, связки, расположенные вдоль хребта у красной рыбы, стерляди, севрюги, – начала перечислять Ольга. – Как правило, визига употребляется в сушеном виде. Раньше по всей Волге, да и здесь на Кинбурне стояли специальные башенки с дощатыми стенами и широкими щелями между досок – в них ее вялили на ветерке, потом сплетали в жгуты. Чтобы приготовить пирог с визигой, надо с вечера эти жгуты замочить в холодной воде, утром залить чистою водою, потом проварить с петрушкою и луковицею, пока они не сделаются мягкими, затем откинуть на решето, вновь облить холодною водою, затем мелко порубить, посолить и добавить специи. А далее в раскатанное тесто и посадить в духовку.
– А перед этим их надо обмазать салом, – пошутил Бодня.
Варя чуть не рассмеялась, вспомнив, как Цибульский, вспоминая своих сородичей, смеясь, говаривал: «Картина: запорожцы пишут письмо султану. Писана салом!»
Но Варя знала, ныне в самостийной Украине этот продукт стал что-то вроде единицы измерения прожиточного минимума, президент Ющенко в своих выступлениях, чтобы быть понятым своим народом, весь годовой доход на одного человека переводил на количество купленного сала.
– Давайте споем про Дорошенко, – предложил Тарас. – Славный был гетман.
В советское время имена шляхтича из Сомбора, кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Сагайдачного и гетмана реестровых казаков Михайла Дорошенки были Варе неизвестны. Но во время одного из своих приездов в Москву Цибульский возле Никитских ворот стал говорить, что имена этих казаков очень популярны среди украинской интеллигенции, а про Дорошенко даже есть песни.
– Да мы слов не знаем, – сказала именинница. – Надо такую, чтоб знали все.
– А может, эту? Мне она очень нравится. – Варя начала тихо:
Тут же своим мягким грудным голосом ей подпела Ольга, а следом забасил Володя Бодня:
Сославшись, что устала и ей хочется отдохнуть, Варя засобиралась к себе в вагончик. Тарас вызвался провожать, но тут в дело вмешалась Ольга.
– Ты посиди, я там тебе приготовила горилку. Такой в твоем Львове днем с огнем не найдешь.
– Вы не обижайтесь, если что не так, – прощаясь, сказал глава администрации. – Мы здесь гостям рады. Но у некоторых наших политиков башню свернуло. Чем хуже у соседа, тем им радостнее. Но мы их вылечим.
Тарас посмотрел на него долгим взглядом и, кашлянув, вновь уселся за стол. Ольга пошла провожать Варю. На минуту остановились на тропинке, в винограднике. Солнце уже давно ушло за лиман, в той стороне, как уголья в прогоревшем костре, подрагивая и остывая, гас закат. Дневная жара спала, воздух был пропитан запахом степной полыни и разбавлен ароматом растущих в саду у Бодни близких цветов. А еще был еле слышный запах близкого моря: оно здесь ощущалось везде, все остальное шло к нему, как бы в приправу. Со стороны усадьбы Тараса было темно, звездное небо уже легло на крышу его
