структур. В силу этого, опираясь на «православных» экуменистов и на греко-католиков Западной Украины, ставших требовать от православных предоставления им оставшихся храмов и захватывать их при поддержке властей, Ватикан значительно расширил своё официальное присутствие в Украине и в России.
Важно отметить, что Баламандское соглашение было подписано Жиляевым в тайне, и текст его был публикован только в 1995 году. Так что, когда в 1994 году собрался Архиерейский собор, владыки одобрили этот документ, так и не ознакомившись с его содержанием. И только на Архиерейском соборе 1997 года было определено: «Ввиду дискуссии, возникшей на Соборе вокруг значения Баламандского соглашения, передать последнее на изучение Синодальной богословской комиссии и поручить Священному синоду выразить отношение к этому документу». Однако собравшаяся не в полном составе богословская комиссия не нашла ничего опасного в новой Унии с папистами.
В итоге соглашение не вступило в силу из-за отказа Иоанна Павла II его утвердить, но оно показало готовность руководства РПЦ идти на уступки. Такая наступательность со стороны католиков и уступчивость со стороны РПЦ имела серьёзные последствия.
В 1997 году был впервые поставлен вопрос о встрече папы и Московского патриарха Алексия II. Её запланировали провести для обсуждения существующих проблем во время II Европейской межхристианской ассамблеи в Граце (Австрия). Помешало этому только то, что в процессе подготовки общей декларации из текста по настоянию папы были удалены фразы об осуждении прозелитизма и униатства. О том, что эта тема была поднята не без влияния российских властей, свидетельствует заявление самого патриарха Алексия II в 2000 году: «Я знаю обо всех предложениях по этому поводу и в том числе о том, что премьер-министр Касьянов договаривался с Иоанном Павлом II о возможной встрече, и не исключено, что рано или поздно мы действительно побеседуем с папой». Главными препятствиями для встречи патриарх назвал прозелитизм и нежелание Ватикана осудить действия украинских греко-католиков. С тех пор решение этих двух проблем стало главным условием для возможной встречи.
Так произошли мутация взглядов и изменение позиции руководства РПЦ: встречу признали возможной вопреки еретическим взглядам понтифика, поэтому вопрос о богословских противоречиях не поднимался, и никто не напомнил, что прозелитизм — это сама сущность католицизма. Так что опыт неформальной унии 1965 года не прошел даром.
Чувствуя за собой силу, понтифик предпринял очередные «миротворческие» шаги. В июне 2001 года он посетил независимую Украину с т. н. «государственным визитом» по приглашению тогдашнего президента Украины Л. Кучмы. Это был первый в истории визит папы римского на русскую землю. Он состоялся вопреки многотысячным протестам православных верующих. В ходе этого визита папа не только побывал в Киеве и Львове, но и провёл богослужения в этих городах, что явно выходило за рамки задекларированного властью «государственного визита».
Вторым «миротворческим» шагом стало преобразование в 2002 году апостольских администратур в России в четыре полноценные католические епархии с центрами в Москве, Саратове, Иркутске и Новосибирске, объединённые в митрополию с центром в Москве. Руководство РПЦ оценило это как «вызов, брошенный Православию», поскольку речь идёт о прозелитической деятельности на канонической территории РПЦ.
Однако ОВЦС упорно продолжал «диалог» с Ватиканом. Митрополит Кирилл (Гундяев) описал тогда ситуацию следующим образом: «После визита папы римского на Украину православно-католические отношения зашли в тупик. Однако мы не можем игнорировать тот факт, что Православная и Католическая церкви являются реальными духовными силами в Европе и мире, способными во многом определить христианский ответ на вызовы нового века. Поэтому, возражая против политики Ватикана в отношении традиционно православных стран, являющихся канонической территорией Московского патриархата, мы признаём необходимость православно-католического диалога по основным проблемам развития современной цивилизации. Поэтому, несмотря на тяжёлые последствия визита папы римского на Украину, мы сочли необходимым возобновить диалог с католиками»[566].
С самого начала «диалога» он отличался наступательным и бесцеремонным характером со стороны Св. Престола и оборонительным и оправдательным — со стороны руководства РПЦ. Всё стало соответствовать формуле, которую митрополит Кирилл выразил так: «Мы продемонстрировали готовность к диалогу, однако ответом на наши добрые намерения стали чрезвычайные некорректные, неуважительные действия Ватикана». Но в этом и заключается сущность Ватикана. И в 1995 году в энциклике
Поскольку православные миряне продолжали относиться к католикам и протестантам так, как учили нас святые отцы, главным для экуменической партии в РПЦ было дать богословское обоснование «диалога». Показателен в этом плане доклад председателя Синодальной богословской комиссии митрополита Филарета (Вахромеева) на Архиерейском соборе РПЦ 29 ноября — 2 декабря 1994 года, в котором, говоря об инославных как «разделённых наших братьях во Христе», он заявил, что Православная церковь не признаёт католиков, протестантов и англикан еретиками, несмотря на отсутствие с ними евхаристического общения и наличие догматических разногласий. Она признаёт действительность крещения,
