Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Франциск обильно применяет христианские понятия и сюжеты, наполняя их нехристианским содержанием. Накладывая покров «тайны» на евангельский текст и пребывая как бы в ореоле посвящённого, он даёт ему своё собственное, ложное и извращённое толкование, замещая собой всё святоотеческое предание. Это есть выражение оборотнической религии, окончательное утверждение которой приведёт к тому, когда по словам теософа Алисы Бейли, «между единственной Универсальной Церковью, Священной Ложей всех масонов и более узким кругом эзотерических обществ не будет расхождений».

Гностическое изображение змея, символизирующего Христа

Глава 41. Папский синедрион в действии, или Диктатура Бергольо

Главным проявлением недовольства стала смута из-за Amoris Laetitia. В сентябре 2016 года копившееся внутреннее возмущение поведением понтифика, а главное, понимание разрушительных последствий его реформ, наконец проявило себя. Четыре кардинала- традиционалиста, всё те же Раймонд Лео Бёрк, Вальтер Брандмюллер, Карло Каффаро и Иоахим Мейснер, обратились к папе с официальным запросом (dubia) о разъяснении пяти пунктов из восьмой главы. Он был составлен в виде вопросов, требующих простых ответов — «да» или «нет»[1030]. Поскольку понтифик не ответил на послание, кардиналы обратились к нему с ещё одним письмом, в котором, описав ситуацию смятения и дезориентации, возникшую в связи с Amoris Laetitia, призвали папу внести ясность и определённость.

Папа Франциск миссионерствует

Ответом со стороны папы вновь стало молчание. Более того, в ноябре, по случаю окончания Года Милосердия, он продемонстрировал твёрдую приверженность своей линии, предоставив право всем священникам прощать грех аборта, — ранее это могли делать только епископы или священник, принадлежащий к Верховному трибуналу Апостольской пенитенциарии. Молчали и кардиналы, и члены курии: хотя часть из них и была согласна с dubia, никто не решился поднять голос в силу напряжённой ситуации в ведомствах Св. Престола, которую некоторые сотрудники назвали «царством террора» и «ватиканским военным положением».

В том же месяце Франциск, опасаясь нежелательного для него обсуждения dubia, отменил встречу с кардиналами, которую принято проводить накануне консисторий, а в декабре в защиту dubia раздались, наконец, новые голоса.

Группа из 22 католических учёных и священников подписала заявление, в котором, выражая авторам письма полную поддержку, призвала епископов и кардиналов проявить с ними солидарность. Назвав нынешний момент в истории Церкви не просто «крайне тяжёлым», но, сравнив его с арианским кризисом IV века, эта группа предупредила об опасности компромиссных формулировок, прикрываемых требованиями милосердия и мира[1031]. Тогда же вспомогательный епископ Астаны Атаназиус Шнайдер в своём выступлении на французском канале, описав недостойное поведение высокопоставленных иерархов, заявил, что в Церкви уже существует раскол[1032]. Позже он отметил, что католики живут в атмосфере угроз и отказа в «диалоге», поскольку «диалог» возможен только, если ты думаешь так, как думает режим. Кардинал Бёрк также дал пространное интервью католическому журналу Catholic World Report, в котором заявил, что в Церкви существует очень серьёзное разделение по вопросу о фундаментальном догматическом и моральном учении, и если оно не прояснится, то может перерасти в настоящую схизму. Не обвиняя Франциска в ереси, он вместе с тем напомнил, что «если папа открыто исповедует ересь, он уже в силу этого сразу перестаёт быть папой. Это происходит автоматически. И это может случиться»[1033].

Наконец, уже упомянутый нами Эдвард Пентин в своём декабрьском интервью журналу Regina сообщил, что существуют две параллельные курии (поддерживающая папу и нет), и что если всё большее число кардиналов начнёт выступать в поддержку dubia, да ещё публично, это может привести движение понтификата Франциска к неизвестному завершению[1034]. А известный итальянский журналист Алессандро Ньокки в интервью La Rede Quotidiana признал, что раскол в церкви существует уже более тридцати лет и что dubia запоздала, так как бедствие уже совершилось и Amoris laetitia вторичен в отношении остального. Публицист открыто заявил, что понтифика не только не волнуют каноническое право и дисциплина, но что он «ненавидит католическое учение и даже Традицию»: «Я даже думаю, что он здесь именно для того, чтобы бороться с ними, и он делает это весьма усердно и эффективно. Он представляет Церковь, не являющуюся уже действительно католической, он изобретает религию, которой не существует»[1035].