Глава 13. «Постсоборная церковь»
Обновленческие решения Собора и последовавшая за ним практика имели для Католической церкви самые серьёзные последствия. Главным результатом их стало утверждение религиозного плюрализма и терпимости, приведших к тому, что католическое учение стало приобретать всё более размытый характер, а среди большой части католиков начал распространяться религиозный индифферентизм. Заявленные попытки «приблизиться» к обществу обернулись для церкви потерей авторитета и уважения с его стороны, падением её общего влияния. Крайне обострились внутрицерковные разногласия, и усилилась поляризация между модернистами и традиционалистами как в области теологии, так и в области политики.
Многие модернисты восприняли решения Собора как возможность создать «новую церковь», считая, что произошёл, наконец, разрыв с традицией, в том числе и с доктринальной. Часть верующих, напротив, считала, что церковь со своими реформами зашла слишком далеко — так оценивали ситуацию около 40 % католиков[303]. В церковном руководстве многие даже опасались, что ситуация выйдет из-под контроля. Так, кардинал Йозеф Ратцингер, внёсший свою лепту в революционную перестройку, в связи с этим писал: «Принесённые Собором результаты, как сегодня можно об этом судить, жестоко обманули ожидания всех… Папы и отцы-делегаты Собора надеялись достичь нового католического единства, однако вместо него начались конфликты, переходящие, говоря словами самого Павла VI, от самокритики к саморазрушению… Вместо ожидавшегося прорыва мы, напротив, имеем дело с процессом постепенного упадка…»[304] Упорно замалчивая истинную причину этой «лавины» ухудшений, он отмечал: «Я убеждён, что вред, который мы на себя навлекли за эти двадцать лет, произошёл не из-за Собора, а из-за того, что внутри Церкви были спущены с привязи скрытые полемические центробежные силы, а снаружи Церкви из-за того, что на Западе произошла культурная революция, успех в которой одержала верхушка среднего класса, новая буржуазия с её либерально-радикальной идеологией индивидуализма, рационализма и гедонизма»[305].
Такова же была и позиция Павла VI, пытавшегося отвести внимание от себя и возложить ответственность за происходящее на некие внешние силы. Так, в своей проповеди 29 июня 1972 года он заявил: «В той ситуации, в которой находится Церковь сегодня, мы чувствуем, что через какие-то щели сатанинский дух просочился в народ Божий. Мы видим сомнение, неуверенность, проблематичность, волнение, неудовлетворённость, столкновения. Нет больше доверия Церкви… Сомнение вошло в наше сознание… В Церкви тоже господствует эта неуверенность. Мы проповедуем экуменизм, но мы всё больше отделяемся друг от друга. Мы думали, что после Собора над историей Церкви будет светить солнце. Но вместо солнца появились тучи, шторм, мгла, поиски, неуверенность… Произошло вмешательство враждебной силы, имя которой — дьявол, это то таинственное существо, о котором говорит Святой Пётр в своём послании. Сколько раз в Евангелии Христос говорит нам об этом враге людей! Мы верим в действие Сатаны, которое совершается сегодня в мире, чтобы затуманить, заглушить плоды экуменического Собора и чтобы помешать Церкви радоваться тому, что она полностью осознала себя»[306].
Поскольку его слова вызвали большой скандал, то позже, в ноябре того же года, он произнёс уже целую речь о дьяволе, используя более крепкие выражения. В одном из выступлений он заявил: «Демон решил сформировать небольшую группу людей, которая управляла бы миром за спиной официальных правительств, чтобы помешать плану Бога и ввергнуть как можно больше душ в ад»[307].
Что же касается католиков-традиционалистов, то часть из них не только осудила, но и отказалась принять решения Собора. Радикальность либерального переворота, совершённого Собором, вызвала у многих из них такое возмущение, что Павла VI стали называть еретиком, раскольником и отступником, а некоторые считали, что понтифик не отвечал за свои действия, будучи заложником окружения. В любом случае, понятие «Соборная церковь» («eglise Conciliaire») для них стало означать отход от основ христианского учения и предательство Христа. Тут надо разъяснить, что речь идёт не о «Соборной Церкви» в понимании православных, а о церкви, реформированной Собором, так что правильно называть эту церковь «постсоборной». Соответственно, понтификов они стали называть «антипапами», считая последним «истинным» папой Пия XII. Отсюда и название консервативного религиозного движения
Принципиальным противником реформ и нового чина мессы, как мы уже писали, выступил архиепископ Марсель Лефевр. В 1970 году он основал Священническое братство св. Пия X и семинарию в Эконе (Швейцария) для священников-традиционалистов, начав открытую борьбу с Ватиканом за сохранение прежних устоев. После того, как Лефевр рукоположил в священники 12 своих семинаристов, Ватикан приостановил его религиозные полномочия, запретив ему совершать богослужения и таинства. Однако Лефевр продолжал свою деятельность, не прекращая критику обновленчества. При этом братство всегда признавало себя частью Римско-католической церкви, и на службах поминаются папа и местные епископы. Численность его росла, и, сохраняя наиболее сильные позиции во Франции, оно распространило своё влияние и на другие страны[308].
В уже упомянутой нами книге Марсель Лефевр определил Собор как «смуту» и «либеральный переворот», которому присутствовавшие на нём папы не оказали сопротивления. Он откровенно указывал, что Собор, движимый либеральным духом отступничества, «совершил измену, подписав мировое соглашение со всеми врагами Церкви», что он выражал «безграничное сочувствие» к мирскому человеку, к человеку без Бога. Как указывал Лефевр, «пусть
