бы ещё целью его было пробудить этого падшего человека, открыть ему глаза на его смертельные раны…исцелить его… Но нет! Целью было провозгласить мирянам: как видите, Церковь тоже исповедует культ человека»[309].
В ответ на слова Ратцингера «Я оправдываю Собор!» Лефевр писал: «Я обвиняю Собор! Поясню: я утверждаю…, что кризис Церкви, по сути своей, сводится к постсоборным реформам, исходившим от высочайших официальных властей Церкви и предпринятым во исполнение доктрины и директив II Ватиканского собора. Поэтому в причинах случившейся после Собора катастрофы нет ничего постороннего или таинственного. Не будем забывать, что одни и те же люди и, что ещё важнее, один и тот же Папа — Павел VI — организовали Собор и затем как нельзя более последовательно и официально, пользуясь своим иерархическим положением, осуществляли его решения»[310].
Принципиально важную роль, сыгранную папами, Лефевр выделял особо. Описывая более ранние времена, предшествовавшие зарождению модернизма в Церкви, он писал: «Проникновение либерализма во всю церковную иерархию вплоть до папской курии, ещё два столетия назад немыслимое, было-таки задумано, предсказано и спланировано в начале прошлого века масонами. Достаточно привести документы, доказывающие реальность этого заговора против Церкви, этого «высшего покушения» на папство». В качестве доказательства М. Лефевр приводил те самые отрывки из переписки «Великой венты» карбонариев, в которых говорилось о методах самоуничтожения Церкви.
Как бы ни оправдывался понтифик, его зависимость от теневых структур, как это хорошо показал М. Мартин, была настолько сильна, что он последовательно шёл уже проложенным курсом. Показательно, что он не только отказался от тиары, а затем и от митры, но после поездки в Иерусалим в 1965 году и встречи с главным раввином Израиля стал носить вместе с нагрудным крестом ещё и наперсник (хошем), который надевали иудейские первосвященники. Он представляет собой четырёхугольный нагрудник с 12-ю различными драгоценными камнями, на которых выгравированы названия 12- ти колен Израилевых. Поскольку хошем носил и первосвященник Каиафа, в доме которого решилась судьба Христа, он стал символом отрицания Его божественной природы. Поэтому седевакантисты и рассматривали подобное действие Павла VI как глубоко антихристианский шаг[311].
Понтифик поменял и папский крест: он стал первым носить посох с изогнутым распятием и искажённой фигурой Христа — такие кресты использовались чёрными магами Средневековья для представления библейского термина «начертание зверя» и рассматриваются исследователями как древний сатанинский символ. Он был возрождён Павлом VI и передавался последующим папам, включая Франциска [312].
Зловещими изображениями отличается и Ватиканский зал аудиенций (названный залом Павла VI), сооружённый по поручению папы архитектором Пьером Луиджи Нерви в 1964–1971 годах и имеющий 6500 сидячих и 25000 стоячих мест. Здание из монолитного железобетона характерной изогнутой формы предназначено для проведения общих аудиенций папы римского и прочих массовых мероприятий. Интересно, что сцена с троном понтифика находится ещё на ватиканской территории, а основная часть зала — на итальянской, при этом последняя имеет экстерриториальный статус. В зале Павла VI отсутствует христианская символика; криволинейная форма его свода напоминает морду змеи, а на сцене расположена скульптурная композиция под названием «Воскресение», сделанная в 1977 году, символизирующая воскресение Христа из вспышки ядерного взрыва, которая больше похожа на изображение ада.
Сразу после Собора принятые на нём решения стали активно проводиться в жизнь, и особое внимание было уделено литургической реформе, которой занималась теперь постсоборная Комиссия по применению Конституции о Священной литургии (1964–1969 гг.) во главе всё с тем же Аннибалом Буньини. Она разработала «новый чин мессы» (novus ordo), который папа представил 3 апреля 1969 года и который заменил классическую Тридентскую мессу. В изменении литургии участвовало восемь консультантов, шестеро из которых были протестантами, что явно не случайно, поскольку «новый чин» формировали по протестантскому образцу. Павел VI даже не скрывал своих планов. Как писал его близкий друг Жан Гитто, «намерением Павла VI в отношении того, что обычно называют новой мессой, было реформировать католическую литургию таким образом, чтобы она почти совпадала с протестантской литургией. При папе Павле VI было экуменическое стремление упразднить, или, по крайней мере, исправить или ослабить то, что было слишком католическим в традиционном смысле мессы и, повторяю, получить мессу, близкую к кальвинистской»[313].
