толковаться в нужном Фанару смысле. Более того, именно с тех пор Константинопольский патриарх попал под влияние западных государств — сначала Великобритании, а после Второй мировой войны — США, что и предопределило его проэкуменическую позицию. В результате, когда при И.В. Сталине советское руководство поддержало, исходя из возросшего авторитета СССР и веса РПЦ в православном мире, проведение в Москве совещания глав автокефальных православных церквей в 1947 году для подготовки Вселенского собора в целях решения вопроса о присвоении Московской патриархии титула «Вселенской» и перемещения его с пятого по диптиху на первое место, именно американское руководство разработало контрмеры, чтобы нейтрализовать эти планы. Они попытались сорвать созыв Вселенского собора и перенесение Вселенской патриархии в Москву, в результате чего на Совещание не приехали патриархи Константинопольский, Александрийский и Иерусалимский. Претензии на властные полномочия Фанара, поддерживаемые США, стали основной причиной его сложных отношений с Московским патриархатом.
В феврале 1950 года Афинагор опубликовал послание ко «всем членам Православной церкви», в котором называл Константинопольскую церковь «Матерью-Церковью» для других поместных церквей и рассчитывал на «покорную преданность её детей и на полное и добровольное исполнение ими своих обязанностей по отношению к ней». Позиция РПЦ в отношении этих идей была однозначна. Давая оценку посланию, митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) в интервью Болгарскому телеграфному агентству заявил: «В ней мы усматриваем лишь повторение давних попыток константинопольских патриархов установить вместо первенства чести первенство власти Константинопольского престола над всеми другими православными патриархатами, то есть воскресить отвергнутые Православной Вселенской церковью идеи папизма, против которых всегда боролась Русская церковь. Матерью-Церковью всех церквей являлась и является Иерусалимская православная церковь, а не Константинопольская. Для Русской церкви Константинопольская церковь является такой же братской церковью, как и прочие братские автокефальные церкви. Что касается титула «Вселенский», то этот титул никогда не имел в прошлом и не имеет в настоящем своего прямого значения и в прошлом был лишь почётным титулом по праву чести для патриарха столичного города и по традиции сохранился до настоящего времени»[412].
РПЦ считала претензию на «исключительное право» Фанара на юрисдикцию неканонической и исторически неоправданной. Она часто приводила к проблемам во взаимоотношениях РПЦ с Константинополем, которые касались, в частности, русских приходов в Западной Европе, юрисдикции РПЦ в Финляндии, автокефалии православных церквей в Польше и Чехословакии, канонического урегулирования православной жизни в Америке, положения русского монашества на Афоне. Естественно, всё это препятствовало сближению РПЦ с Константинопольским патриархатом и делало невозможным обсуждение вопроса о Всеправославном соборе.
Но ситуация изменилась опять-таки в конце 50-х — начале 60-х годов, когда с переходом руководства Московского патриархата к экуменической деятельности началось активное сотрудничество в рамках межхристианских и межправославных встреч. В декабре 1960 года Московский патриарх впервые за 500 лет автокефального существования РПЦ посетил Константинополь (Стамбул) и встретился с патриархом Афинагором, и тогда же было принято решение начать подготовку к созыву Всеправославного собора. Важную роль в этом процессе стал играть Никодим Ротов, которого вместе с патриархом Афинагором можно считать «главным архитектором» этого «проекта».
Об истории подготовки Всеправославного собора и его значении для Православия лучше всех написал преп. Иустин (Попович) в своей работе
«Вопрос подготовки и созыва нового Вселенского собора Православной церкви не нов и не из последних в нашем веке истории Церкви. Этот вопрос был уже поставлен при жизни несчастного патриарха Константинопольского Мелетия Метаксакиса, известного тщеславного модерниста и реформатора, создателя раскола в Православии на его так называемом «Всеправославном конгрессе» в Константинополе в 1923 году… Позже, в 1930 году, в монастыре Вато-педе состоялась так называемая «Подготовительная комиссия православных церквей». Она определила «каталог тем будущего православного Просинода» который в дальнейшем должен был привести к созыву Вселенского собора.
После Второй мировой войны пришёл черёд Константинопольского патриарха Афинагора с его Родосскими Всеправославными конференциями (опять исключительно на территории Константинопольской патриархии). Первая из них, в 1961 году, вызывала подготовку Всеправославного собора с тем, чтобы сначала был созван «Просинод», и подтвердила заранее подготовленный Константинополем «каталог тем» для «Просинода»: 8 крупных глав, около сорока главных тем и вдвое больше параграфов и подпараграфов. После II и III «Родосских конференций» (1963 и 1964 гг.) в 1966 году состоялась Белградская конференция. Сначала она была названа «Четвёртой Всеправославной конференцией»…, а затем деградирована со стороны Константинопольской патриархии до степени «Межправославной комиссии», в то время как следующая конференция, состоявшаяся на «константинопольской территории» (в «Православном центре Вселенской патриархии» в Шамбези-Женеве) в 1968 г., была провозглашена «Четвертой Всеправославной конференцией». На этой IV Конференции, очевидно, нетерпеливые её организаторы спешили сократить путь до Собора, так как из огромного Родосского каталога… они взяли только «шесть первых тем» и определили новую «процедуру» работы. Одновременно было создано новое учреждение: «Межправославная подготовительная
