проститутка ваша работала. Перед этим я бы ему рассказал о нём кое-что такое, что может знать лишь она да парочка заместителей генерального прокурора, больше никто.
— Она бы не испугалась, — сказал Кирилл, хлебнув «Фанты», — это уж точно. Да она и не знала, куда я спрятал дискету.
— Я тогда взялся бы за тебя. Ты бы, как обычно, стал пальцы гнуть, орать про своего папу, а я б тебе, сука, в рыло — на, …, умойся! Потом заехал бы к папе. Он бы начал звонить за красный забор. Ему б там сказали: «Чувак, давай задний ход.». Дискета бы и всплыла.
— Почему ж Баранов к тебе то не обратился? — спросил Серёга.
— Баранов знал, что я откажусь работать на Березовского. Березовский — конченый человек. Надо быть таким ишаком, как Локки, чтоб на него работать. А интересно, кстати, кого меня попросят мочкануть раньше — Абрамыча или Локки? Мне бы хотелось сперва Абрамыча мочкануть, чтоб Локки начал метаться, как крыса в банке.
Вадим блаженно прищурился, видимо, наслаждаясь сценой, которую ему нарисовало воображение.
— Если Ольга пошлёт нас куда подальше, мы восемьсот косарей с Серёгой собрать не сможем, — предупредил Кирилл. — Давай лучше так: мы даем шестьсот пятьдесят, а сто пятьдесят с неё тряси сам.
— Да я её по-любому буду трясти, расклад не меняется. Продашь джип.
— Да джип этот стоит двадцать пять тысяч!
— Хату продашь.
— Для этого нужно время!
Глаза Вадима вдруг изменились.
— А ну, завянь! — рявкнул он, чуть не проломив тяжёлым кулаком стол. На нём всё подпрыгнуло. Подскочил и Кирилл. Минуту длилось молчание.
— На Тверской есть бар — «Суши вёсла», — сказал Вадим прежним тоном, налив себе ещё водки, — очень мне нравится этот бар. Название классное. Вы всё поняли, господа?
— Да как не понять, — просипел Кирилл, достав сигарету из пачки и закурив, — сегодня, наверное, деньги будут.
— Ну, и отлично.
Произнеся эту фразу, Вадим зевнул, как огромный кот, разнежившийся на солнышке. Взяв бокал, продолжил:
— Мало беру. Очень мало. Вы, два козла, можете дать больше. Сколько ещё квартир у тебя, Кирилл?
— Одна у меня квартира!
— Как так, одна? А на Полежаевской трёшка в элитном доме?
— Так я там только прописан!
— Так разве ж это проблема? Я могу кого-хочешь поставить раком. Квартира чья?
Кирилл хотел дать ответ или возразить, но потерял мысль. Глядя на него, Вадим плюнул на пол уже без косточки.
— Как же ты меня бесишь! Больше, чем гомосеков, я ненавижу только мажоров. Да ладно уж, не трясись! Бери пример с друга. Смотри — расслабился, ловит кайф. Короче, я пью за вас, пацаны. Желаю вам новых творческих замыслов и свершений.
С этими словами буйный гость взял бокал. Но тут из его кармана заулюлюкало. Он достал сотовый телефон и вышел на связь.
— Алло! Не ори. Я уже спускаюсь.
Убрав мобильник, Вадим осушил бокал, глотнул «Фанты», быстро поднялся и, напевая «Ночь, сказочных дней вуаль…», быстрыми шагами покинул комнату. Кирилл бросился за ним следом — запирать дверь. Когда он пришёл назад, Серёга уже смотрел из окна во двор, слегка сдвинув штору. Кирилл спросил с раздражением:
— Что увидел?
— Чёрный «Мерседес» Е-320, стосороковой кузов, государственный номер А-007-НТ, 77 регион, — ответил Серёга. — Ух ты, как с места рвёт! Моторчик шестилитровый.
— Ну и что дальше?
Серёга вместо ответа несколько раз прошёлся из угла в угол, о чём-то думая. И, внезапно остановившись перед Кириллом, крикнул:
— Пшёл вон отсюда!
— Кирилл опешил.
— Чего?
— Уйди, говорю!
— Куда?
— Куда хочешь. Лучше — на кухню. С водкой.
Кирилл растерянно взял бутылку. Сёрега вновь стал мотаться.
— Ты понимаешь, что эти деньги надо отдать? — насел на него Кирилл.
