Ребенок в замешательстве отвечает: «Я не знаю».
Мать раздраженно говорит официанту: «Принесите ему яблочный сок».
Когда кофе и сок уже стоят на столе, мальчик вежливо и осторожно произносит: «Мама, я бы хотел колу с лимоном, если можно».
«Почему ты не сказал сразу? – бросает мать. – Пей свой сок!» И тут же обращается к официанту: «Мальчик передумал. Дайте ему колу с лимоном, чтобы мы могли посидеть спокойно».
Проходит десять минут. Ребенок сидит молча, взрослые болтают.
Мать вдруг смотрит на часы и сердито говорит сыну:
«Допивай!»
«Мы уходим?» – удивляется мальчик.
«Да, нам пора домой. Пей!»
Ребенок залпом выпивает колу.
«Вот и все! Мама, правда я быстро?» – спрашивает он радостно.
Но мать не замечает его, продолжая говорить с другими взрослыми. И снова мальчик молча ждет, но через полчаса решается: «Мам, мы скоро пойдем?»
«Закрой рот, негодник! – взрывается мать. – Еще одно слово, и дома ты отправишься прямо в постель. Ты понял?»
Мальчик замирает и вжимается в стул. Остальные взрослые смотрят на мать с одобрением, а отец мальчика кладет руку ей на плечо в знак поддержки.
Бабушка и двое внуков – четырехлетний мальчик и шестилетняя девочка – ждут автобуса. Мальчик тянет бабушку за пальто и говорит: «Ба, мне нужно в туалет».
«Не сейчас, – отвечает бабушка. – Нам надо домой».
«Но я очень хочу!» – настаивает мальчик.
«Посмотри на сестру, она ведет себя, как большая, разумная девочка», – уговаривает бабушка.
«Да, но я хочу… Очень сильно!»
«Ты слышал, что я сказала? Туалет будет дома. Если будешь себя так вести, я все расскажу маме. И ты больше не пойдешь со мной в город».
Взрослые в этих историях – не плохие люди. Они любят своих детей и внуков, радуются их хорошему поведению, умиляются их смешным фразам. Но в их общении с детьми нет любви, потому что они привыкли считать бесстрастную строгость проявлением заботы, а любящие поступки – безответственными. Несколько сотен лет мы учили детей уважать власть, авторитет и силу – но не других людей.
Семья как силовая структура
Веками семья оставалась силовой структурой, где мужчина имел абсолютную власть над женщиной, а взрослые – над детьми во всех социальных, политических и психологических аспектах жизни. Иерархия была неизменной: мужчина занимал верхнюю ступень, ниже стояла женщина (если не было взрослых сыновей), далее – сыновья и в конце – дочери. Благополучие брака зависело от умения и желания женщины посвятить себя мужу; воспитание ставило одну цель – приучить детей подчиняться.
Идеалом семьи, как любой тоталитарной силовой структуры, было отсутствие явных конфликтов. Бунт подавлялся физическим насилием или ограничением свободы. Для сильной личности эта модель становилась разрушительной. Возвращая взбунтовавшихся домочадцев на путь истинный, власть имущие – мужья и родители – имели право проявить понимание, любовь и твердость, но не уступчивость.
Тех, кто сопротивлялся слишком упорно, к жизни в силовой структуре приучали педагоги и психиатры. Многие женщины и дети попадали в специальные заведения и подвергались принудительному лечению.
Конечно, эта картина несколько однобока. Традиционная семья тоже дарила людям радость, счастье и любовь. Те, кто успешно к ней приспособился, испытывали такое же чувство защищенности, как лояльные граждане тоталитарных стран.
Некоторые до сих пор ностальгируют по «крепкой семье», успешно встроенной в социум, ведь вред, который она несла, оставался невидимой частью айсберга. Только в конце прошлого[3] столетия мы начали видеть в ребенке личность и обнаружили, что у него есть особые интеллектуальные и психологические потребности, важные для его развития и счастья. Права женщин были признаны еще позже – в 1920-х годах. В первой половине ХХ века семьи стали менее тоталитарными, хотя силовой принцип оставался неизменным.
Наследие традиционной семьи сохранилось даже в языке, поэтому я хочу вложить новый смысл в те термины и определения, которые мы используем, говоря о семьях и детях.
Воспитательные методы
Вплоть до середины 1970-х в Скандинавии считали, что дети асоциальны и скорее ближе к животным; поэтому взрослые должны использовать некие «методы» для их личностного и социального развития. Сами методы могли различаться, но убежденность в том, что они необходимы, сохранялась до недавнего времени.
