— Мы только что спасли ей жизнь. Если бы не мы, её бы увезли со станции бог знает куда и... не знаю. Пытали или ещё что.
— Это правда, — сказал Фред. Они дошли до лифта, проходя через открывающиеся перед ними двери. Ранг Фреда всё ещё имел свои привилегии, и право попасть в лифт первым было одной из них. — Но мы также лгали ей. И она это знала.
Холден проглотил возражения, потому что ему хотелось сказать что-то вроде "А вот и нет", хотя на самом деле так и было. Конечно, это было не совсем то же самое, что сделал он сам всего несколько лет назад. Тогда он рассказал правду, всю правду, и после позволил событиям идти своим чередом. Он не понимал, о чём ему стоит переживать: о том, что он изменился, или о том, что не заметил этого, пока ему на это не указали.
Фред посмотрел на него и устало улыбнулся:
— "Злись на солнце за то, что оно заходит, если всё это тебя злит". Это сказал поэт по имени Джефферс.
— Да, но разве он говорил о том, что журналисты и политики лгут друг другу?
— На самом деле, как раз об этом.
Лифт дёрнулся и стал опускаться. Фред со стоном прислонился к задней стенке.
— Не обязательно было это делать, — сказал Холден.
— Конечно, обязательно, — ответил Фред. — После любого происшествия, самое главное для лидера — быть на виду. И быть на виду, самостоятельно передвигаясь на своих чёртовых ногах. Это задает определённый тон.
— Пока что.
— На это пока что у меня силы есть, — отрезал Фред. — И, чёрт возьми, я уверен, что справлюсь.
Офис Фреда еще ремонтировали. Пока что его стены и пол выходили в открытый космос, поэтому Драммер на время выделила для него помещение рядом с переполненным карцером. Оно было не такое просторное, не такое удобное и не такое солидное. Находясь в нем, Холден не мог отделаться от чувства, что Фред как будто сам себя понизил в звании. Или же безропотно принял это понижение из рук Вселенной.
Фред устроился за своим столом и потёр глаза ладонями.
— Правда в том, что почти всё, что мы здесь делаем, не будет даже сноской в учебниках истории.
— Ты этого не знаешь. Ты просто чувствуешь разочарование, — сказал Холден, но Фред уже принялся за работу на настольном мониторе.
— Вчера вечером я получил два сообщения. Конечно, их было больше, но интересны только эти два. Первое пришло с Земли. Авасарала находилась на Луне, когда всё это произошло, и сейчас она готовит ответ.
— Ответ?
— Дипломатическая конференция. Марсианский премьер-министр уже был в пути. Она хочет, чтобы я тоже был там. "Представлять чуть менее долбанутое крыло АВП". Если человечество действительно опирается на дипломатические навыки этой женщины... что ж, это будет интересно.
— Что плохого может случиться? Война?
Фред мрачно рассмеялся:
— Я уже говорил с Драммер. Она готова взять на себя управление Тихо в моё отсутствие.
— Значит, ты собираешься ехать?
— Не знаю, поеду ли я туда, но здесь точно не останусь. Есть ещё кое-что, что я хотел тебе показать.
Фред открыл сообщение и повернул экран к Холдену. Бледнокожий мужчина с коротко подстриженными белыми волосами и морщинами раннего возраста, конкурирующими со шрамами от угревой сыпи давно минувшей молодости. Отметка даты в левом нижнем углу говорит, что сообщение было отправлено со станции Паллада.
— Андерсон Доуз, — сказал Фред. — Слышал о таком?
— Главный воротила в АВП, не так ли?
— Человек, который обратился ко мне в те времена. Сделал меня лицом Пояса. Играет важную роль в переходе Цереры к надзору АВП. Последние несколько лет вёл переговоры о том, чтобы у АВП была доля в Ганимеде, равная Земле и Марсу.
— Понятно, — сказал Холден.
Фред включил запись и человек ожил. Голос у него был низким и сиплым, будто он не раз получал удары по горлу: "Фред. Я знаю, что для тебя настали трудные времена. Если уж на то пошло, то мы все очень шокированы. Но что есть, то есть. Вся история складывается из неожиданных поворотов, которые в ретроспективе кажутся очевидными. Я хочу, чтобы ты знал, что ничего из этого я не санкционировал. Но я знаю людей, совершивших это, и можно что угодно говорить об их методах, но они настоящие патриоты".
— Что это за хрень?! — спросил Холден.
— Погоди, это ещё не всё, — ответил Фред.
"Я обращаюсь к тебе сейчас, чтобы заключить мир внутри организации. Я не хуже тебя знаю, чем ты пожертвовал и сколько трудился на благо АВП все эти годы. Это не забыто. Но сейчас мы находимся в новой эпохе, с её собственной логикой. Я знаю тебя как человека, способного увидеть разницу между правосудием и тем, что должно произойти. Ты снова станешь частью нас. Я клянусь тебе. Но мне нужен символ. То, с чем я могу пойти к новым силам и показать, что ты разумный человек. Что с тобой можно договориться... Вы взяли одного пленного. Он не принимал участия в восстании. Даже они понимают, что заходят слишком далеко, спрашивая о нем так скоро после случившегося. Все-таки он твой пленный... Его зовут Уильям Сакаи. В качестве жеста доброй воли я прошу тебя передать его ко мне на Палладу, в обмен на это я гарантирую тебе место за столом, когда..."
Фред остановил запись, Андерсон Доуз замер с полуоткрытыми глазами и ртом.
— Это что, розыгрыш? — ошарашенно спросил Холден.
— Никто не смеётся.
Холден сел на край стола и уставился на замершего человека, в груди бушевали противоречивые чувства: злость, изумление, гнев, веселье, отчаяние.
— Можешь передать, что мы уже вышвырнули его из шлюза.
— Сделать это до или после того, как мы вышвырнем его из шлюза?
— Меня устроят оба варианта.
Фред улыбнулся и выключил экран:
— Ты так говоришь, но, конечно, не сделаешь. Даже в гневе ты остаёшься слишком порядочным. Как выяснилось, и я тоже.
— В самом деле?
— Размяк я с возрастом. Теперь мне всё кажется таким... хрупким. Мы по-прежнему под блокировкой и мне нужно её снять. Нужно создать хотя бы видимость нормальной жизни. Но не это меня заботит. Меня пригласили сесть за два стола. Внутренние планеты отступают. Перегруппировываются. Радикалы из АВП становятся новым руководством.
— Но ведь они чокнутые массовые убийцы.
— Да, — сказал Фред. — И мы не знаем, кто они. Доуз знает. Я —
