"Если вы получили это сообщение, — сказала она, прижимая трубку к губам, — пожалуйста, распространите его. Это Наоми Нагата с «Росинанта». Программное обеспечение управления магнитной ловушкой было взломано. Не запускайте реактор без перезагрузки аппаратных драйверов из проверенного источника. Если вы слышите это сообщение, пожалуйста, ретранслируйте".
На середине последнего слова телефон прошипел об истечении тридцати секунд и вернулся в базовое меню. Она выпустила терминал из рук, отпустила панель и отплыла от стены. Раскрыла ладони и выпустила шестигранный ключ. Она надеялась, что всё получилось. Битва была в разгаре. Это помешает Марко разузнать, что произошло, хотя он, небось, сейчас просто наслаждается спектаклем. И если она права, если их целью был марсианский премьер-министр, информация о битве попадёт в руки лучших из ныне существующих разведывательных служб.
Джим пока ещё не был в безопасности. Она это знала, но в тот момент она этого не чувствовала. Тьма вернётся, как сокрушающая кости тревога, вместе с виной и страхом. Она в этом не сомневалась, но теперь, прямо сейчас, она чувствовала лишь облегчение. Она выполнила свой план, и это сработало. Дойдет до него её предупреждение или нет, она в любом случае больше ничего не могла сделать. И на мостике прямо сейчас Марко пытался понять, что именно она сделала. Торжество вырывалось из её горла под видом смеха.
Голоса сбитых с толку членов экипажа становились громче. Хоть и нечётко, она слышала движение людей вокруг. Она услышала встревоженный голос Цина. Оттолкнувшись ногой от стены, она дотянулась до поручня. Нет смысла беспокоиться о лифте. Перебирая руками, она двинулась по шахте, потом по коридорам. Люди, выглядывающие из дверных проемов, таращились на неё круглыми глазами. Один человек, завидев её, попятился. Она оттолкнулась ногами от переборки и вылетела стрелой, даже не касаясь поручней вдоль пути. У неё болело плечо. Рана на голове снова кровоточила. Но её накрыла безмятежность.
Цин подплыл к углу, нашёл опору и с отвисшей челюстью посмотрел на Наоми. Она подняла кулак в знак приветствия и проплыла мимо.
— Если я кому-то понадоблюсь, я буду в своей каюте, — сказала она.
Глава 33: Холден
Большую часть человеческой истории карты были статичны. Даже в эпоху перемен и хаоса, когда цивилизации рушились за одну ночь, география более-менее сохранялась. Расстояние между Африкой и Южной Америкой оставалось постоянным, как минимум, на протяжении всей человеческой эволюции. И кому бы ни принадлежал Париж — Франции или общеевропейской зоне интересов — он всегда был ближе к Орлеану, чем к Ницце. Лишь когда человечество переместилось на Марс, а затем в Пояс и миры за его пределами, расстояние между важными центрами человеческой жизни стало функцией времени. От станции Тихо Земля и Луна были почти на дальней стороне Солнца. Марс был ближе, но с каждым часом удалялся. Сатурн был ещё ближе, но всё равно дальше лун Юпитера. То, что всё становилось ближе, а затем отдалялось друг от друга, было данностью в жизни Холдена — незамеченное и ничем не примечательное. Но теперь реалии орбитальной периодичности стали казаться метафорой чего-то более глубокого.
Как только Фред принял решение отправиться на Луну, Холден перенёс свои вещи обратно на "Росинант". И остальное имущество экипажа тоже. Он нашёл одежду Амоса, аккуратно сложенную и уложенную в грубый холщовый мешок. Вещи Алекса валялись в сумке хаотично: половина в сетчатом мешке, а половина — так, и Холден был без понятия, какая стопка чистая, а какую собирались стирать. Вещи Наоми были в его номере. Запасная пара ботинок, непарный носок, нижнее бельё. Она оставила на стойке в ванной модель марсианского боевого меха — ярко-красный с матовым чёрным, по размеру не крупнее большого пальца. Он не знал, важна ли для неё эта вещица, или Наоми даже не вспомнит, откуда оно. И всё же забрал его с собой. Бережно обернул и положил в мягкую коробку. Ведь на тот момент это была единственная возможность проявить заботу о его владелице.
Возвращение на "Росинант" было сродни возвращению домой, вот только там было слишком пусто. Узкие коридоры палубы экипажа казались слишком широкими. Редкое тиканье и треск компенсаторов адаптации к изменениям в температуре наводили на мысль о стуке, что издают призраки. Временами до него доносились звуки ремонтной бригады, и Холдена раздражали голоса и шаги, принадлежавшие не его команде. Но когда они уходили, его угнетала тишина.
Он говорил себе, что это временно. Что очень скоро Алекс сядет на место пилота, а Амос спустится в инженерный отсек. Наоми будет рядом, ненавязчиво подсказывая, где он облажался и как всё исправить. Вот придёт он к Луне, а они там. Все они. Ну, каким-нибудь образом.
Только от Наоми всё так же ничего не было слышно. Он получил короткое сообщение — только текст — от мамы Тамары, о том, что его родители в порядке, но пепел засыпает ранчо, как снег зимой. И ничего от Амоса.
Иногда люди знают, что прощаются в последний раз, но не всегда. Не часто. Последнее расставание большинства людей бывает таким незначительным, что потом люди даже не могут вспомнить деталей. И вот сейчас, в темноте командной палубы, в компании плавающей рядом пол-литровой груши бурбона и играющей двенадцать барных блюзов аудиосистемы, Холден был уверен, что он сказал пару своих последних "прощай" и не заметил этого. Он раз за разом проигрывал всё в своей голове, и с каждым разом воспоминания становились всё менее достоверными и более болезненными.
— Мы всё, что осталось, — сказал он кораблю. — Ты всё, что у меня есть.
"Росинант" долго молчал, а потом, как ни странно, ответил. На консоли Холдена загорелось ярко-жёлтое уведомление о входящем запросе. Холден вытер рукавом выступившие слёзы и принял вызов. В окошке появился хмурый Фред Джонсон.
— Холден?
— Фред?
— Всё в порядке?
— Эм... Да?
Фред наклонился вперёд, заполняя лицом весь экран.
— Я пытался связаться с твоим ручным терминалом последние пятнадцать минут.
Холден оглядел командную палубу и кивнул.
— Кажется, я оставил его в штанах. В моей каюте, скорее всего.
— Ты что, пьян?
— Думаю, да.
Ему пришлось
