Вечером в дверь позвонили, и Ульяна, прикрикнув на Непомусена, шурша тапочками поспешила открыть Юне дверь, но на пороге стоял Эдик. В руках он держал новый букет роз и большую кость из магазина «Для друга». Волосы молодого человека были все также прилизаны на одну сторону, а лохматая борода пострижена и уложена. На нем был другой костюм, но не менее хороший, чем первый. Какая-то больше женская воспитанность и манерность выделяла этого человека из всех знакомых Ули и вызывала невольную улыбку.
— Добрый вечер, моя Дульсинея! Могу ли я осмелиться пригласить вас в ресторан, о прекрасная Ульяна? — Эдик наклонил голову, и челка прикрыла ему глаза в почтенном смятении.
— Здравствуйте, — растеряно произнесла Ульяна. — Я жду подругу, она должна была удостоить меня своим присутствием минут десять назад.
Из-за нерешительности она говорила спешно и все, что приходило в голову и без всякого перехода от того, то сказала раньше. Сам же стиль речи поддерживал стиль обращенной к ней фразы.
— Я пожалуй, позвоню и поинтересуюсь, смогу ли я лицезреть ее сегодня, и только после этого дам вам ответ на ваше приглашение. Спасибо за цветы, нужно найти вторую вазу. Те розы тоже свежи и прекрасны. Косточку отдайте сами, пусть малыш знает, кого благодарить за подарок. По сути, думаю, это первый подарок в его жизни, если не считать ошейника с поводком и кучей лекарств, которые мне пришлось ему преподнести. Вы можете пройти и подождать меня в гостиной, если изволите. Только что по телевизору шла реклама зубной пасты, которую я хотела купить. Вы знаете, мне очень нравится вкус пасты, которой пользуется моя мама. Я иногда специально чищу зубы у нее. Можно было бы, конечно, запомнить название и давно купить точно такую же, но вы не поверите, каждый раз я так и делала, но когда снова приезжала к ней в гости и тайком выдавливала на свою щетку ее пасту, она снова оказывалась вкуснее предыдущей.
Ульяна не понимала, зачем она говорит то, что говорит, но боялась допустить паузы в речи. Эдик заметил это и спокойно прошел в гостиную, обещая ждать столько, столько потребуется. Ульяна ушла в другую комнату и раскрасневшись от стыда за свои слова, набрала номер Юны.
— Милая Ульяночка! Прости, извини. Я тебя сегодня подведу. Не смогу никак. В моем агентстве срочный заказ, я еду на работу. Пришла одна барышня и никто не может ей няню для дочки подобрать. А ей уже в прошлый понедельник было нужно, чтобы кто-нибудь посидел с ребенком. Она называет дочку инфантой и хочет самую лучшую няню и только с поручительством директора фирмы. Уль, это деньги, понимаешь? Да и есть одна у меня на примете хорошая няня, которая раньше с моей старшей сидела. Но если тебе очень нужно, я все сейчас брошу и приеду.
— Нет, Юн, ничего страшного. Поезжай на работу. Просто хотела поболтать, не беспокойся. Позвони, как сможешь!
— Спасибо, тебе, Ульяночка, дорогая! Девчонка там походу капризная, как и мать. Я позвоню. Все решу и позвоню.
«Судьба есть судьба, — подумала Ульяна. — И что с ней сделаешь? Как ее изменить? Пастернак или кто-то другой утверждал, что судьба человека определяется его характером, характер привычками, привычки поступками. Поступки рождаются от наших слов. Слова же появляются от мыслей. Чтобы изменить судьбу нужно следить за своими мыслями, но это так сложно! В голову так и лезут…. Целый день думаю и думаю».
Ульяна вернулась в комнату. Эдик сидел на диване и листал Арт-альбом:
— Ульяна, вы не находите, что мир деградирует. Вот посмотрите: искусство начиналось с написания икон. Иконы обращаются к разуму человека. Потом в живописи появился классицизм. Он затрагивает чувственную сферу людей, и позже модернизм, влияющий лишь на подсознание. От разума к подсознанию! От человека к обезьяне. При всем уважении к Пикассо и его картине, которая украшает ваше ложе…. Ну, — он захлопнул книгу, — есть у вас ответ на мое предложение?
— Я пойду с вами, но не уверенна что хочу в ресторан! — довольно смело ответила Уля. — Давайте придумаем что-то особенное и необычное. Есть идеи?
— Хм, особенное? — Эдик задумался. — Что для нас может быть особенным?
— Ну, надо пойти туда, куда ни ты (она вдруг перешла на ты), ни я никогда не ходили и никогда бы и не пошли, если бы не сегодняшний странный день.
В глазах Ульяны появилась искорка, она уже предчувствовала и предвкушала чудачество этого воскресного вечера.
— Так. Ну, хорошо. Я никогда не ходил и не пошел бы на футбол, в азартный клуб и скажем в … вегетарианский «Нептуп», где салат с рукколой стоит около полутора тысяч рублей. Пожалуй, именно этим я отличаюсь от Достоевского, который был игроком, от Лучано Паваротти, болельщика «старой синьоры» и, скажем, от Ильи Репина, писавшего когда-то: «Бульон из сена, из кореньев, из трав — вот эликсир жизни. Фрукты, красное вино, сушеные плоды, маслины, чернослив… орехи — энергия!»
В остальном мы очень похожи!
Ульяна хихикнула.
— Ну, азартные игры — это перебор, к вегетарианству как аскетизму я отношусь хорошо, но какой-то дорогой аскетизм получается! А вот футбол — интересный вариант! Хотелось бы что-то страньше, страннее, странноватее или чудесатее. У нас не играют в крокет? — Ульяна опять хихикнула. — Поехали на стадион! И что будет — то будет.
— Я не уверен, что сегодня будет футбол, но с тобой (он вдруг тоже перешел на ты) готов идти куда угодно! — Эдик тоже захихикал и покраснел, как подросток, который добился долгожданного первого поцелуя у одноклассницы. — Крокет! Насмешила.
— Отлично. Через пять минут выходим! Мне нужно переодеться. Хочу выглядеть, как истинная болельщица нашей команды! Они точно сегодня играют, я прямо чувствую, как футболисты настраиваются взорвать стадион. Ну, в хорошим смысле, конечно. Какие цвета у нашей команды?
После сильного ливня поле выглядело не очень нарядно. Тем не менее игра была запланирована, и ее не отменили. Футболисты, и правда, хотели взорвать стадион и уже вышли на разминку именно с этой целью. Опасаясь, что матч не состоится, и находясь какое-то время в таком подвешенном состоянии, они слегка растеряли боевой настрой и теперь тщательно находили его в каждом движении и привычных упражнениях с мячом.
Ульяна, одетая под цвет команды, с детским любопытством крутила головой. Люди, незаметно пронесшие спиртное на стадион, готовились к взрыву, заливая в себя горячительные смеси. Выкрики болельщиков резали уши утонченной пары прямолинейностью и грубостью. Но и Эдик и Ульяна радовались новым ощущениям и пытались преодолеть сенсорную депривацию прошлых однообразных дней, заполненных одними и теми же ресторанами, единственным местным
