— Сколько можно тебе говорить — пока не попробуешь на вкус, не узнаешь! Дождись встречи с ним, ну или сама подойди. Что ты как маленькая девочка?
— Что я должна сказать незнакомому человеку? Что он мне снится? — Ульяна засмеялась, так же грустно, как смеются женщины, когда после недельной голодовки весы показывают прежние цифры.
— А что ты потеряешь, если так скажешь? Он тебя съест? Расскажи, как он выглядит хоть? Блондин, среднего роста? Как ты любишь, да? Я представляю его рядом с тобой…
— Не съест, но ты сама говорила, что встреча произойдет в нужное время случайно. Он должен меня найти, ведь так? — Ульяна не хотела отвлекаться от важного для нее вопроса, интерес к которому она чувствовала на кончике языка и на всей поверхности нёба. С ней часто такое бывало — от любопытства и увлеченности дыхание становилось теплым и во рту приятно подсыхало. Попытка подруги сменить тему не увенчалась успехом.
— По хорошему — да! Но ты ведь об Эдике каком-то бубнишь, сама ждать не можешь, так? И это твой сон, а не мой. Мало ли, что я говорила.
— Я совсем запуталась! Что мне делать? Жизнь то идет, а я одна.
— Ну, вот смотри! — Юна остановилась, заметив мелок, забытый малышом у скамейки. Рядом улыбалось солнышко и приглашали попрыгать по ровным клеткам «классики». Рассматривая рисунки, всегда можно узнать и увидеть больше, чем на них изображено. Солнышко, например, рисовал, скорее всего, мальчик — девчонка бы обязательно придала глазкам симпатичное кокетство, а тут нет — солнце улыбается, но смотрим упрямо и грозно. Несколько дней назад бабушка или няня ребенка показала ему как легко создать приятную картинку и вот он уже натренированный вышел на прогулку с мелком в руке. Да, да — точно! Совсем рядом еще два таких же рисунка.
А классики? Классики чертила уверенная взрослая рука. Мама хотела передать ребенку то прекрасное, что было в ее детстве, но по всей вероятности, ребенок не захотел долго прыгать и ушел давно домой мыть руки и есть борщ.
Юна присела на корточки и смахнула с плеча упавший с березы листик. Узкая юбка приподнялась, и на полной ноге показалась кружевная резинка чулков. Пухлые пальцы подцепили ноготками мелок.
— Вот ты! — Юна хотела нарисовать Ульяну, но подумав, написала «ТЫ». Рисовать людей она не умела. «Ты» получилось хорошо и вдохновило на изображение человека.
— Это он!
Рядом с буквами появился схематический «он».
— Принца своего ты знаешь. Судьба соединяет вас. Синий мячик сам к тебе прискакал. Вот.
Юна нарисовала большую точку и тщательно закрасила ее, не оставляя шансов серому асфальту. За контур вылезла небольшая закорючка, но в целом мячик получился почти идеально.
— Вы обязательно встретитесь на море! — Юна изобразила волну. Вышла небольшая линия «S», слишком короткая, чтобы стать морем. — Ты, кстати, нашла Непомусена. — Юна принялась рисовать собаку. — Пес из сна!
Ульяна расхохоталась:
— Ну и пес! Зачем зубы то такие ему нарисовала?
Юна обиженно затараторила:
— Да не в этом суть. Я пытаюсь тебе наглядно показать, что нить укорачивается! Сон сбывается! Не хватает только теплого моря! Но настанет твое лето!
Собака хвостом почти зацепила солнце малыша, овладевшего техникой его рисования практически в совершенстве. Солнце улыбнулось чуть шире и почти слышно хмыкнуло. Ульяна хмыкнула вместе с рисунком ребенка:
— Допустим. Но до лета еще дожить надо.
— Доживешь! — Юна уже выводила большой восклицательный знак, точка которого вышла аккурат, как мяч, только чуть меньшего размера. Закончив, она бросила мелок на асфальт и отряхнула руки.
Подруги молча побрели по аллее сквера. Ульяна думала, как сказать Эдику, что тот поцелуй был ошибкой, а Юна — о собаке, на ее взгляд очень удачно получившейся, и о человечке, который больше походил почему-то на силуэт убитого, обведенного мелом.
Мысли — это не слова, их ход трудно описать на бумаге, они летят быстро, толкаясь и притесняя друг друга, прыгают и скачут, как дети, играющие в чехарду. Такое спешное движение и стремление вперед удобны для человека. Когда же мысль зацикливается и замусоливает одну тему, облизывая ее, как леденец на палочке, не смея сделать и шаг в сторону и найти хоть какое-то развитие или продолжение, становится сложно жить и трудно дышать. Ульяна, думала о Эдике, потом, наконец, чуть продвинулась вперед и появилась новая мысль о том, что не нужно больше встречаться с ним. Она сразу жалела себя и беспокоилась, что никто больше не обратит на нее внимания, а сон не сбудется или, еще хуже, мужчине из сна она не понравится, и придется ей так и жить одной. Тут же Ульяна думала о своем внешнем виде, о появляющихся морщинках, о том, что стареет. (Ей уже скоро, страшно подумать, тридцать два года). И, наконец, о том, что она станет дряхлой старухой и стиль ее одежды нужно будет менять, а ее любимое розовое пальто…
— Ой, я совсем забыла! Мне надо пальто из химчистки сегодня забрать! Сходишь со мной?
— Конечно. Прости, что не смогла встретиться с тобой в выходные!
— За что ты извиняешься? Ты всегда поддерживала меня, помогала. Я думаю, что обратилась бы к психотерапевту, если бы у меня не было такой подруги.
— Ульяна, а как там твоя мама? Ей не лучше? Что-то ты давно о ней не говоришь.
— Да, и с этим моим горем ты всегда меня спасала. Если бы не ты, я не знаю, как бы я справилась. Юна, мы с тобой знакомы целую вечность, и ты извиняешься за то, что не смогла один раз встретиться со мной?
— Перестань уже. Так что с мамой?
— Да, также все. Ни лучше, ни хуже. Ждет отца, все время говорит о нем. Я забыть не могу, как его арестовали. Что говорить о ней? Его как преступника вели и он понимал, что его ожидает — это было видно по его лицу, походке, движениям. Ужасно! А мама так, вообще…
— Вот так о других думать. Нужен ему был этот кот? Глупый котяра! Это надо ж было пуговицу проглотить!
— Юна, ты опять за свое. Дело не в коте было.
— Да, да. Он любил людей! Я уже знаю, что ты скажешь. Наизусть. Ты добрая Ульяночка. Но в итоге кому от этого хорошо стало? Только бабуленции, которая раскидывает пуговицы где-попало…
— Юна, прекращай! Ничего она не раскидывала…
— Столько горя из-за ….
— Я не хочу больше об этом говорить! Дело было не только в коте. Наркотики — это деньги, а ведь перед искушением богатством мало кто может устоять. Ну, и не только в этом дело. Я раньше тебе не рассказывала, никому не рассказывала, но во всей этой истории есть одна странность. Это мой секрет. — Ульяна замолчала и посмотрела
