– Возможно, я приду очень поздно, – предупредил меня Рис. – Может, только завтра утром.
– Неважно. Просто напиши мне, если я засну, – ответила я. – И приходи, когда сможешь.
– Договорились. Тогда увидимся.
У меня перехватило дыхание, и я сжала телефон.
– Береги себя, Рис.
Помедлив, он ответил:
– Хорошо. До встречи.
– Пока.
Отвернувшись от окна, я положила телефон на стол и взглянула на картину. Само собой, я расстроилась, что могу его не увидеть, но волновалась я не из-за этого. Мое разочарование и вовсе отошло на второй план, когда я услышала причину, по которой Рис не сможет прийти.
Он сказал мне не волноваться и всячески подчеркнул, что в этом нет ничего особенного, но его вызвали на захват заложников. Разве такое случается сплошь и рядом? Я понятия не имела, что он теперь в спецназе. Не то чтобы работа полицейского не была опасна сама по себе, но спецназ… Боже, я и не думала, как он рискует собой.
Не в силах вздохнуть, я обхватила себя руками. Я все равно что перенеслась в прошлое, когда Рис служил в армии, а я мучилась от страха, что с ним случится что-то ужасное.
Поэтому я и не могла в него влюбиться. Секс был хорош. Встречаться тоже было классно. Но любить его, испытывать глубокое чувство? Черта с два. Я не могла потерять его, как теряла Чарли.
Как уже потеряла Чарли.
Это была совсем другая любовь, но сколько боли она мне причинила!
Я вернулась к картине и сосредоточилась, углубившись в мысли. Около семи я быстро приняла душ, на случай если Рис не очень сильно задержится, а в девять сделала себе сэндвич с тунцом и съела его, не сводя глаз с телефона.
Вопреки голосу разума около одиннадцати я открыла местные новости в Интернете. Огромный заголовок сопровождал фотографию с красными и синими огнями возле какого-то леса.
С замиранием сердца я пролистала небольшую статью. О происшествии, куда вызвали Риса, было известно мало: какой-то мужик захватил жену и – как считалось – двух маленьких детей в заложники и удерживал их дома против их воли.
– О боже, – прошептала я, не в силах представить, что испытывает эта женщина с детьми и как хоть кто-то может обречь свою семью на такое.
Вне себя от беспокойства, я была не в состоянии смотреть телевизор, а потому переоделась в одну из огромных футболок, которые стащила у старшего брата. Она доходила мне до середины бедер и смотрелась почти как платье. Забрызганная засохшей краской, она была идеальна для работы. Собрав волосы в пучок, я продолжила писать картину.
Часы сменяли друг друга, пока я смешивала краски, пытаясь найти верный тон для бронзовой статуи, и с трудом набрасывала силуэт коня и Эндрю Джексона. Мне приходилось наносить его на холст едва заметными карандашными штрихами, но я надеялась, что в итоге их полностью скроет краска. Порой мне казалось, что таким образом я жульничаю, ведь были на свете художники, которые умели рисовать с ходу. А я? Мне до них было далеко.
Наверное, мне стоило поработать над веб-проектом, но я пообещала себе, что займусь им вечером во вторник. У меня оставалось еще несколько дней до сдачи, а картина… Картина сейчас была как нельзя кстати.
Когда телефон звякнул, оповестив меня о сообщении, мои пальцы уже болели и были в засохшей краске. Я как ужаленная вскочила со стула и открыла сообщение. Оно было от Риса. Всего два слова.
«Не спишь?»
Я ответила быстрее стрелка на Диком Западе:
«Нет».
Секунду спустя он написал:
«Буду через несколько минут».
Сердце учащенно забилось в груди. Я взглянула на часы. Мама дорогая, было уже почти три часа ночи. Поспешив в гостиную, я положила телефон на журнальный столик и хотела забежать в спальню, чтобы переодеться, но тут заметила на улице свет фар.
Я подскочила к окну и отдернула занавеску. Фары светились прямо перед моей машиной, но секунду спустя погасли. В глубине души я понимала, что это Рис: видимо, он написал мне по дороге.
Как дикий зверь, который выбежал на дорогу, я не могла пошевелиться, наблюдая, как высокая тень выходит из машины и направляется к крыльцу. Когда раздался тихий стук в мою дверь, я даже пискнула от радости. Тихонько.
Развернувшись, я положила очки на журнальный столик, подбежала к двери и встала на цыпочки. В глазок не было видно ни зги, но я понимала, что это должен быть Рис, а потому открыла дверь.
Мама дорогая…
Это действительно был Рис, и одет он был прямо как в моих самых смелых фантазиях. Черная футболка в обтяжку подчеркивала его широкие плечи, рельефные бицепсы и грудь и обхватывала узкую талию. Футболка была заправлена в черные тактические брюки. Крутой ансамбль завершали высокие черные ботинки.
Так, форма спецназа мне точно нравилась.
Я отвела глаза и отошла в сторону, приглашая его войти. Он сделал шаг вперед, сжимая в руке большую брезентовую сумку. Костяшки его пальцев казались совсем белыми. Я с таким упоением разглядывала его, что не сразу заметила, что он смотрит на меня таким же голодным взглядом. В этот момент я и поняла, что на мне одна футболка.
Мне даже не стоило опускать глаза, чтобы понять, что выгляжу я чудовищно.
Рис закрыл за собой дверь и запер ее на замок, не отрывая от меня взгляда, что было, по-моему, не так-то просто. Я глубоко вздохнула.
– Все… в порядке?
В его взгляде промелькнуло что-то странное, когда он поставил сумку за кресло. Этот взгляд был диким, совершенно несдержанным и несколько… нестабильным. Словно Рис был пружиной, которую растянули слишком сильно.
– Нет, – покачав головой, ответил он.
Не зная, что сказать, я смотрела на него. Мои плечи подрагивали.
Его грудь поднялась и опала при глубоком вздохе.
– Тот парень, который захватил заложников… Мы не смогли его отговорить.
Я затаила дыхание.
– Когда он начал стрелять из окон, нам приказали войти внутрь, – сказал Рис, и его синие глаза потемнели, как грозовые тучи. – Было слишком поздно. Он застрелил жену и застрелился сам. Калибр был немаленький. И дети это видели. Один из них был очень мал, чтобы что-то понять, но другой мальчишка… Он все понял и никогда этого не забудет.
Я готова была разрыдаться.
– О боже, Рис, мне так жаль. Не знаю, что еще сказать.
Я и представить не могла, что этот вечер закончится для него вот так. Я понимала, что ситуация серьезная. Само собой, я догадывалась, что все может плохо кончиться, но мне было сложно осознать, что утром он звонил мне и строил планы, еще и понятия не имея, что вскоре ему предстоит увидеть, как кто-то убивает другого человека, а затем лишает жизни себя. Должно быть, такого не ожидали и та бедная женщина, и
