Просто не могла.
В разгар вечера в бар заглянул Брок Митчелл по прозвищу Зверь – на этот раз он был без своей свиты из хорошеньких девиц и крепких ребят. Брок здесь был большой шишкой. Подающий надежды борец, он тренировался под Филадельфией. Я понятия не имела, откуда они с Джексом знали друг друга, но Джекс, казалось, знал всех и каждого.
Брок был выше Джекса и явно каждый день часами качался в спортзале. Он был настоящим красавчиком. Его темные волосы стояли торчком, а кожа была цвета обожженной глины. Брок казался грозным, что отпугивало людей, которые не были с ним знакомы, но со мной он всегда вел себя по-доброму и не кичился собственной славой.
Брок сел за стойку и подмигнул мне, когда Джекс подошел к нему поздороваться, тут же завязав разговор. Я не обращала на них внимания, но была среда, в баре сидели одни завсегдатаи, и не играла музыка, а потому я не могла не слышать их беседу. Сначала в ней не было ничего особенного. Брок рассказывал о грядущем поединке в клетке смерти и о каком-то спонсорском соглашении, при упоминании которого Джекс чуть не испытал оргазм. Но затем тема беседы сменилась.
– У меня сегодня отстойный день, – сказал Брок, делая глоток из бутылки. – Одна из девчонок, работающая в клубе, где я тренируюсь, вчера не пришла на работу. Тренер Симмонс сказал, что не может до нее дозвониться, но… – Он покачал головой, и его темные глаза сверкнули от гнева. – Ее схватил какой-то подонок.
Я замерла на месте, сжимая в руке тряпку, которой протирала выставленные на всеобщее обозрение бутылки с дорогим алкоголем.
– Что случилось? – спросил Джекс, наклонив голову набок.
– Какой-то мерзавец вломился к ней в квартиру. Как я понял, сильно ее избил. – Он сжал кулаки. – Друг, у меня в голове не укладывается, как мужик может сделать больно женщине. Я просто этого не понимаю.
– Боже, – пробормотал Джекс, качая головой, – так это уже третий случай за месяц!
– Еще одна девушка исчезла в начале лета, – сказала я, подходя к ним, и положила тряпку на стойку. – Кажется, ее звали Шелли.
Брок кивнул.
– Я не коп и не психиатр. Но такое впечатление, что здесь орудует маньяк.
Я скрестила руки на груди. По спине у меня пробежал холодок. Мне стало не по себе, когда я вспомнила о странных вещах, творящихся у меня дома. Казалось полным сумасшествием предполагать, что это как-то связано с несчастными девушками. К тому же в этом не было никакого смысла. Как кто-то мог без моего ведома проникать ко мне в квартиру и делать мелкие пакости? И все же мне стоило задать один вопрос.
– Вы не знаете, этих девушек преследовали? Получали ли они предупреждения?
– Я об этом не слышал, – ответил Джекс, поворачиваясь ко мне. – Но Рис точно должен знать.
О! Его слова для меня были все равно что пинок в живот. У меня внутри все перевернулось. Я не знала, что ему ответить. Джекс ведь знал, что еще несколько дней назад у нас с Рисом все было в порядке. Теперь я в этом уже сомневалась.
– Но вот что я скажу. Кем бы ни был этот парень, ему не жить, – усмехнулся Брок. – Девчонка, которая работает у нас в клубе, – двоюродная сестра Исайи.
– Ни фига себе, – пробормотал Джекс.
Он выразил и мои мысли. Исайя в этих краях пользовался дурной славой. Со стороны он казался законопослушным бизнесменом, но все местные, включая полицию, знали, что это лишь прикрытие. Он правил Филадельфией и окрестными городами. Проще говоря, связываться с ним было себе дороже, а свои подпольные дела он проворачивал на удивление искусно, потому что полиция ничего не могла ему предъявить.
Именно у Исайи мама Каллы украла огромную партию героина, стоившую миллионы долларов. У Исайи были длинные руки, поэтому мама Каллы теперь жила в другом часовом поясе. Единственным способом остаться в живых для нее было исчезнуть с радаров.
Но у Исайи имелся и свой моральный кодекс. Один из его подручных – Мак – пристал к Калле, потому что должен был разобраться с ее матерью. Исайе это не понравилось, ведь Калла не была ни в чем виновата. Никто не мог этого доказать, но, когда тело Мака нашли на проселочной дороге с пулей в голове, все поняли, кто свел с ним счеты.
Хотя парни Исайи частенько зависали в нашем баре, самого Исайю я видела лишь пару раз. Время от времени он приходил сюда выпить и неизменно оставлял щедрые чаевые.
– Ага. Так что этого подонка теперь ищет не только полиция, но и парни Исайи. Ему остается надеяться, что полиция найдет его раньше, ведь иначе последним в своей жизни он увидит чей-то багажник, – сказал Брок и откинулся назад, скрестив на широкой груди мускулистые руки. Затем он пожал одним плечом. – Но я хотел бы, чтобы первым его нашел Исайя.
Может, я была плохим человеком, но я тоже этого хотела.
Брок остался в баре до самого конца смены, после чего ребята проводили меня до машины. Рис по-прежнему не появлялся. Он не звонил и не присылал сообщений. Та боль, которая жила со мной последние сутки, теперь переросла в отчаяние.
Во вторник утром, прежде чем все полетело в тартарары, он сказал, что хочет вместе пообедать. Уходя, он подчеркнул, что у нас все хорошо, и пообещал позвонить. Отчасти я все еще надеялась на встречу в четверг.
Рис позвонит, думала я. Мы пообедаем вместе. Он ведь не козел. Он никогда им не был, поэтому я не сомневалась, что он не станет меня вот так бросать.
Припарковавшись возле дома, я пошла к крыльцу. На улице было тихо и прохладно. Я чувствовала приближение осени. После такого долгого и жаркого лета уже хотелось сезона тыквенных пирогов и пушистых хризантем.
Войдя в темную квартиру, я закрыла за собой дверь. Не знаю, почему, но стоило мне повернуть ключ в замке, как я покрылась мурашками. По спине пробежал холодок, и я замерла, вглядываясь в темную глубину своего жилища.
Мне показалось, что я здесь не одна. Волосы у меня встали дыбом. Тяжело дыша, я не двигалась с места. Возможно, стоило сказать ребятам, что у меня дома творится что-то неладное, ведь тогда они точно проводили бы меня. Но мне казалось слишком глупым даже упоминать об этом, настолько странными и необъяснимыми были происходящие у меня дома вещи.
Но теперь я боялась, как бы у меня не случился сердечный приступ.
Я вслепую потянулась вперед и нащупала
