– Хочешь сказать, Селия до сих пор не подтвердила вашего брака? – изящно втянув красивые узкие крылья носа, как бы разминая, пережевывая ими запах, спросила Зарина.
В её свежей смелой и авантюрной голове моментально сложилась шахматная комбинация. Мысленно она уже вернула себе полное право владения сыном, и значит – право на хармандонский престол. Оставалось только найти подходящие фигуры. И выставить их на доску.
– Я надеюсь, вы можете хотя бы предположить, отчего это так происходит, мама.
Зарина уютно подобрала ноги на кресло. Кузьма стыдливо отвернулся, чтобы не видеть обозначавшийся под блузой тугой бугорок её живота. Присутствие при разговоре этого безымянного ребенка необъяснимым образом смущало юношу.
– Селия всегда была странной, – Зарина подняла руки, они взлетели, точно две птицы, она сняла заколку, и черные блестящие волосы рассыпались по плечам, – она в детстве, если ей что-то не нравилось, могла по несколько дней ничего не есть и ни с кем не разговаривать. Её родители называли такие приступы у дочери «пытка молчанием». Когда ей было двенадцать, она влюбилась в парня старше себя, он был обещанным мужем её сестры Мэриэль. Селия не раз являлась к сестре с требованиями отдать его, а когда ей попытались объяснить, что этот мужчина никогда не будет с нею, она вздумала утопиться в парковом пруду. К счастью, поблизости оказалась охрана. Когда она училась в частной школе, с ней тоже были какие-то проблемы, её матери приходилось платить огромные штрафы, и она даже не рассказывала своим друзьям, что вытворяет её дочь, стыдно было… Селия слишком уж часто вела себя неадекватно, и её мать, зная это, завещала всё своё состояние старшей дочери, и оно перешло в руки младшей только потому, что бедняжка Мэриэль разбилась на вертолете. Амина переживает по этому поводу до сих пор, но не мужчинам же завещать акции? Селия – единственная наследница огромного состояния, и она чокнутая…
Зарина умолкла, весьма довольная своей тирадой.
– Но, мама… Зачем же вы тогда отдали ей меня, – в умных темных глазах Кузьмы появился печальный блеск, словно на поверхности тихого озера в пасмурный день, – раз она…такая?
– Во-первых, её состояние – одно из самых больших во всем королевстве, а в тебе течет кровь правящей династии, об этом нельзя забывать, я не имела права тебя продешевить; во-вторых, это был тактический брак, мы с семейством шай Сулугур в период мирового экономического кризиса объединили наши компании и не только спаслись от разорения, но и создали величайшую нефтяную монополию на земном шаре «ОйлРемайнс», понимаешь? А в-третьих: я взяла с Селии святую клятву, что она никогда не сделает тебе ничего дурного.
– Но она ведь меня порола! – Кузьма с трудом сдерживал досаду, голосок его дрогнул. – Вы видели, но ничего не предпринимали!
Втянув одной ноздрей новую порцию табачного аромата, Зарина блаженно поежилась и, чуть помедлив, произнесла совершенно обыденным тоном, будто сообщала нечто простое, очевидное и не слишком важное:
– Если бы ты знал, что она могла бы делать с тобой, если бы не поклялась, ты решил бы, что порка – это маленькое пикантное удовольствие. Собственно, так оно и есть…
– Вы хотите сказать, мама… Она… Селия… Извра… – Кузьма осекся, вспомнив, что осуждать нареченную за её спиной и выказывать при других какие-либо чувства к ней кроме безграничного восхищения считается дурным тоном. Видя, как он заволновался, Зарина тонко улыбнулась.
– Я сказала только то, что сказала, – ловко скруглила она острый угол беседы. – Я просто гадко пошутила. Тебе уже шестнадцать, привыкай, что наши разговоры становятся более вольными.
Впечатления от общения с матерью роились в голове Кузьмы будто пчёлы, учуявшие дым. С одной стороны, мать кое-что прояснила, теперь понятно, почему в поступках Селии не стоит искать никакой логики, её в них просто быть не может, ибо Селия сама удерживается на буйных волнах своей нестабильной психики будто утлый челн… С другой стороны, никакого утешения подобное знание Кузьме не принесло, и подозрений относительно будущей супруги у него не убавилось, а прибавилось.
Отослав юношу, Зарина тут же вызвала начальницу охраны. Ей не терпелось начать претворять в реальность нежданно сверставшийся план.
– Помнишь ту атлантийку с желтыми волосами, что в начале осени маячила везде, где мы бывали, и пускала длинные слюни на моего сына?
Почтительно застывшая перед нею женщина коротко кивнула.
– Найди её.
Глава 7
1
Семья Онки Сакайо продержалась почти десять лет на одном только отважном энтузиазме Гарри. Но, как известно, если что-то не заладилось с самого начала, то вряд ли потом оно пойдёт как по маслу. Всегда, когда случались какие-либо неприятные объяснения, недоразумения, конфликты между супругами, Гарри вспоминал о самом первом дне, точнее ночи, их семейной жизни – и ему казалось, что уже тогда всё таинственным образом разрушилось – это был знак свыше, призывающий их даже не пытаться строить прекрасный замок на гнилых сваях…
– Онки, не притворяйся, тебя совсем не интересует наша жизнь. Своими короткими набегами на домашний быт, я иначе не могу это назвать, ты только всё портишь, иначе и быть не может. Тебя почти не бывает рядом с нами, мы живём своей жизнью, я и дети, а потом приходишь ты, врываешься в наш привычный уклад, как варвар-завоеватель, и начинаешь командовать. Так же нельзя…
– Конечно, я много работаю, кому-то может показаться, что даже слишком много. Но тем не менее я глава семьи, я мать, я имею право…
– Никто с этим не спорит. Но делается это не так, Онки, жизнь в семье требует терпения и постоянства.
– Мы уже говорили с тобой об этом, я физически не могу уделять вам больше времени.
– А так ты только мучаешь нас! – воскликнул, потеряв самообладание, Гарри.
Он вскочил с кресла и принялся расхаживать туда-сюда по комнате:
– Дочь ты вчера довела до слёз, приказав ей решать дополнительные задачки по математике увеличенной сложности. Она так и не смогла в них разобраться, проревела весь вечер, а потом плохо спала! Так не воспитывают детей!
– Она слабо знает математику, и должна стремиться узнать лучше. Человек развивается только через преодоление трудностей.
– Но ты ей даже не попыталась ничего объяснить… Просто посадила на стул, напугала наказанием и пошла. Ей всего восемь лет, она ещё не осознаёт необходимость самодисциплины.
– Лично я в восемь лет была абсолютно самостоятельной.
– Не сравнивай. Ты воспитывалась в других условиях, – Гарри хотел было напомнить супруге, что она выросла без родителей, но вовремя остановил себя.
– Ладно, ты прав, – устало сказала Онки, выяснения отношений тяготили её, и она стремилась поскорее свернуть подобные разговоры, – в следующий раз
