Дальше.
Блокнот… Формулы, формулы… перерисовки от руки каких-то древних надписей… Каракули какие-то? Иероглифы что ли? Что-то типа карты рисованной от руки… Ни хрена не понимаю. Но когда буду отчаливать блокнотик попробую прихватить. Пригодится…
Несколько вскрытых писем… Ага… это от родни из Стокгольма… Так… Так… Ерунда все. В сторону.
Костяной нож для вскрытия писем, коробочка со шпильками и булавками. Медная фигурка какого-то божка и медная же пирамидка с непонятной вязью по сторонам. Стопка газет… Золотое колечко с красным камушком, почему-то завернутое в бумажку… Фотографии в конверте…
Фотографии?
Очень интересно…
Горы, чернеет вход в пещеру, какие-то грубо вытесанные статуи из камня. Десяток людей, закутанных в меха и с ледорубами в руках. Вот и сама шведка. В смешной вязанной шапочке с помпоном, тоже с рюкзаком и полноразмерным Маузером в деревянной кобуре, на поясе. Совсем не женский выбор оружия. Рядом парочка узкоглазых аборигенов и…
Что за хрень? Зима же! Точно зима, вон с карнизов лед свисает и снег у них под ногами. Поземку видно. Бред какой-то. Лысый, узкоглазый мужик в светлом балахоне и босиком. Да… Балахон на голое тело! Очуметь! Может в плен взяли и раздели? Фашисты и не на то способны. Хотя вряд ли. Стоит довольный и лыбится еще. Дурачек какой-то.
А это? Еще непонятней… Темноватое изображение, видно со вспышкой в пещере снимали. Какие-то вытесанные из камня геометрические фигуры… и большущий черный, блестящий кристалл причудливой формы.
М-да… Еще геометрические фигуры, теперь кажется из бронзы… Совсем ничего не понятно, но ясно одно. Если ко времени побега эти фотографии будут еще в столе, то они отправятся со мной. Может как раз ими, я свою жизнь у бывших коллег и выторгую. Идем дальше…
Томик библии… с этим все понятно. Фрау добрая католичка… нет, протестантка. Шведка все же. Они католицизмом сроду не увлекались.
Листочек бумаги, с написанными карандашом столбцами четырехзначных цифр, сложенный пополам. Опять математические вычисления или формулы. Это неинтересно.
Вот и все. Больше ничего нет, а остальные ящики стола заперты. Обидно-то как. Обидно, но ладно. Позже попробую еще раз наведаться. До сезона туманов еще долго, а раньше бежать морем чистое самоубийство.
Теперь все аккуратно на место…
Предварительно протерев чистой тряпицей…
Строго в обратной последовательности…
Вот. Порядок. Пальчики на столе протрем, последний взгляд на шведские сиськи на фотографии и во двор. Сказано сидеть в сарайчике и ждать приказаний. А я работник исполнительный. Пока…
Гауптштурмфюрерин Катарина Гедин вернулась из поездки уже не капитаншей, а вполне настоящим майором. Штурмбанфюрерин, – так теперь, на эсесовский лад, будет звучать ее звание.
М-да… Растет на глазах, сука. Значит успешно дела у нее идут. Хотя почему-то, приехала злая, словно стая кошек. Даже на Брада нарычала, а я благополучно успел свалить с глаз долой.
Пока мыл машину, в доме было тихо, только взметнулось над каминной трубой лёгонькое облачко дыма и все. Потом включился свет в ванной. Брад тоже закрылся у себя в домике, оттуда сразу потянуло той гадостью, которую он курил или дышал… Хрен их поймешь, гуркхов этих. В чем-то нацики правы, в своей теории расовой неполноценности. Шучу конечно…
Неожиданно на балкончике появилась шведка и повелительно махнула мне рукой…
– Можете быть сегодня свободным Алекс. Да… возьмите на кухне пакет. Там немного еды. Завтра – как всегда.
– Благодарю фрау штурмбанфюрерин, и пользуясь возможностью поздравляю.
Шведка молча отмахнулась и скрылась в доме.
М-да… Она чем-то серьезно огорчена. А я думал просто злится. Странно… Почему-то растеряна, даже ошарашена… Загадка однако, но собственно, мне все равно.
В пакете оказалась булка серого хлеба, несколько банок консервов, маленькая пачка чая и пакетик сахара. Щедро…
Быстро собрался и свалил в казарму. Темнеет, а за опоздание на проверку, можно и в карцер угодить.
По пути немного свернул в сторону и быстро спрятал консервы в тайник, который устроил в заброшенной дренажной трубе. Ничего особенного припасти пока не успел. Так, старый ранец, продукты, кое-какая одежонка, фонарик и старый, сточенный штык от немецкого карабина. Совершенно случайно нашел его в сарае у шведки.
Ну вот и порядок. Вроде не спалился. Теперь одним глазком на причал глянуть… все равно мимо прохожу.
Причал не военный, прогулочные лодки и несколько гражданских небольших катеров. Рядом будка, где скорей всего хранится топливо и весла. Ну и пост как водится. Четыре солдатика с пулеметом и фельдфебелем во главе. Вот только ночью они стоят по двое, а остальные спят в той же будке. По побережью конечно гуляют патрули, но при должном везении могу проскочить.
Вполне нормальная ситуация. Сложновато конечно, но работать можно. Солдатики умрут, а я попытаюсь завести катер и свалить. С сентября сильные туманы над морем стоят, иногда целыми днями, так что можно далеко уйти. Шансов конечно мало, практически совсем нет, но и выхода другого нет. Хотя бы попытаюсь.
Ага, все на месте… Твою же мать! Какого хрена!..
Неподалеку от причала заканчивали устанавливать зенитную батарею и прожекторный пост… Сука!..
Да казармы добрел едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. Ну как так? Все коту под хвост…
После проверки, меня вызвал в свою каптерку фельдфебель Довбыш. Да собственно какой он фельдфебель, немцы назначили присматривать за порядком среди личного состава. Всех прав то: покрикивать на личный состав, проводить проверку, самому не работать, ну и стучать на совершенно законном основании. Такое же быдло как все мы, только вот в звании фельдфебеля.
Совершенно непонятный мужик. Сам из Саратова. Сын раскулаченных середняков. В плен попал в сорок первом. Говорит контузило, очнулся уже в плену. И действительно контузило, вижу щека до сих пор дергается. Советскую власть почти не хает, про раскулачивание своей семьи не вспоминает, немцев тоже особо не хвалит. Говорит, помыкался по концлагерям в плену и номер набитый на запястье показывал. С виду солидный, немногословный мужик. Сам себе на уме. И авторитетом пользуется. Почему-то,
