Больше Михаил Ильич ни о чем не расспрашивал. Что толку? Ведь Ребман даже не посчитал нужным сказать, чем он теперь занимается.
Когда Ребман убедился, что госпожа пасторша и вправду желает, чтобы он от них съехал, он сразу снял все деньги со своего счета в банке – искать другое место без диплома и рекомендаций, да еще и посреди революционных беспорядков не имело никакого смысла. Через хорошего знакомого ему удалось добиться выплаты всей суммы в царских рублях, которые хоть официально и приравнивались к керенкам, но на черном рынке стоили вдвое дороже. С двумя с половиной тысячами царских рублей вышел он утром из банка, а вечером у него в кошельке уже была пятитысячная пачка керенок.
Затем он отправился к одному из своих друзей-музыкантов, тому, что коллекционировал скрипичные смычки, и в ходе беседы затронул нужную струну:
– Аркадий Тимофеич, у вас есть еще те сигары, о которых вы мне как-то рассказывали?
– Да-да, они еще здесь. Хотите одну?
– Нет, но по ящику каждого сорта я бы с удовольствием взял. Хочу попробовать их продать.
Аркадий Тимофеич смерил Ребмана подозрительным взглядом:
– Я и сам пытался их сбыть, для того их мне друг и прислал из Гаваны. Но никто не берет, в России нет охотников до сигар.
– Когда пытались и где?
– Ну, примерно полтора года назад предлагал своим знакомым.
Теперь уже Ребман посмотрел на собеседника со снисходительной улыбкой:
– Я не стану их предлагать своим знакомым, я их продам. Давайте мне по ящику каждого сорта, я вам сразу заплачу. Сколько их всего?
– Пятнадцать тысяч штук, триста ящиков. Вы что, всерьез собираетесь покупать этот мусор?
– Сколько вы за них хотите?
Аркадий Тимофеич назвал цену. Столько же он просил за них полтора года назад.
Ребман быстренько прикинул в уме: цена еще довоенная.
– По рукам, беру! Но не все сразу, а партиями по несколько ящиков. А когда продам полдюжины ящиков, приду снова, за следующей партией. Согласны?
– Еще бы! Я вам даже сразу дам пять ящиков с самыми большими сигарами.
Ребман упаковал шесть ящиков по пятьдесят сигар в каждом и немедленно начал действовать. Он оббегал весь город, не пропустив ни одной, даже самой захудалой лавки, везде повторяя одно и то же:
– Имеется несколько сотен гаванских сигар – хорошо хранящийся товар. Вас интересует?
Все над ним только потешались: где это видано, чтобы русские курили сигары, словно какие-то швабы, цвет вы наш картофельный!
Через неделю такой безрезультатной беготни ему уже делалось дурно от одного слова «Гавана». А денежки тем временем все таяли. «Если в ближайшее время ничего не изменится, я еще, чего доброго, окажусь в худшем положении, чем в ту мрачную киевскую зиму».
С таким настроением он вошел однажды утром в маленький магазинчик на другом конце города, в который он еще не заходил. Для виду купил пачку сигарет. И без особой надежды заученно проговорил:
– У меня есть несколько сотен сигар, настоящих гаванских, в оригинальной упаковке… – Ну и так далее. – Вас не интересует?
Продавец еврейской наружности, возможно, сам хозяин, сначала внимательно на него посмотрел, а потом сказал:
– Вы неправильно действуете. С таким товаром вам нужно идти не к нам, а в отель или большой ресторан, где вращаются иностранцы – англичане, голландцы, а прежде всего, американцы. Там у вас его точно возьмут. Сходите-ка в «Националь», – это была та гостиница, в которой Ребман в четырнадцатом году останавливался с семьей Ермоловых, – коллега говорил мне, что они у него спрашивали сигар. С тех пор, правда, прошло недели две, но они в любом случае что-то купят. Отдавайте дешевле.
«Вот совет, которому стоит последовать», – думает Ребман, едет домой, надевает все самое лучшее, тонкую батистовую рубашку, шикарный галстук и едет в «Националь» обедать. Конечно же, на лихаче, как настоящий миллионер. Говорит с кельнером по-русски, но с нарочитым американским акцентом, которому он научился у товарища по клубу, настоящего американца. В конце трапезы – это удовольствие обошлось ему в сто двадцать рублей – он потребовал мокки и импортную сигару! Черного кофею он не пил уже пять лет, так как плохо его переносит, а сигар и вовсе отродясь не курил. Но все же заказывает, ведь это часть его программы.
– Простите, сэр, – по-английски извинился официант, – но у нас, к сожалению, закончились сигары, их теперь во всем городе и, вероятно, даже во всей России, не раздобыть.
– Это большая ошибка, – чеканит Ребман, – здесь ведь теперь полно американцев, и если вы им не сможете предложить сигар, то только вы их и видели!
– Это нам известно, – снова оправдывается официант, – и мы уже искали повсюду, но их теперь нигде не достать.
– Ну что ж, придется тогда поискать самому! – гордо заявляет Ребман. Расплачивается. Надевает макинтош и уходит.
На следующее утро он снова пришел в «Националь». Спрашивает официанта, который его вчера обслуживал, высокого блондина. Ему отвечают, что сегодня тот выходной, спрашивают, что господину угодно, пришел ли он по делу или, может быть, с жалобой на обслуживание.
– Не совсем так, – ответил он в нос с гортанным прононсом, – намедни я в вашем заведении заказал по привычке к кофе сигару, но мне ответили, что сигары кончились.
– Это правда. Мы обыскали весь город, но сигар нигде не нашли, – ответил дежурный официант.
– Неужели? А это, по-вашему, что? – резко спросил Ребман, достав кожаный портсигар, который приобрел специально по такому случаю, и открыл у пожилого «человека» перед самым носом. – Говорите, не нашли? А я нашел, да еще какие замечательные!
– Здесь в Москве, в магазине?
– Нет, у доброго знакомого.
Официант вежливо улыбнулся:
– Это, конечно, совсем другое дело, у частных лиц их еще можно найти, но…
– Это не частное лицо, это торговец, который занимается импортом!
«Человек» еще вежливее поинтересовался:
– Не откажет ли господин в любезности сообщить нам адрес своего знакомого?
– Нет, этого я сделать не могу, – гордо ответил «американец», – мой друг торгует только оптом.
– Одну минуту, – засуетился «человек», проскользил по залу и вернулся в сопровождении метрдотеля:
– Вот этот джентльмен!
Метрдотель отослал официанта. Затем спросил, не может ли гость уделить немного своего времени для частной беседы:
– Не соблаговолите ли пройти на несколько минут в бюро?
– Хорошо. Только сперва пообедаю, – холодно ответил ему мистер Ребман. После еды и черного кофею он закурил одну из своих длинных сигар, особенно тошнотворную. С каким удовольствием он зашвырнул бы ее подальше! Но бизнес есть бизнес.
Затем он степенно проследовал за официантом в контору метрдотеля. Там ему предложили стул и еще чашечку кофею. Наконец метрдотель перешел к делу:
– Мы находимся в
