Спорим, ты училась как одержимая. Потому–то мы тебя и потеряли…
— Говорю же, ничего особенного.
— Да ладно скромничать! — продолжала Пейдж. Она вела себя как обычно. Мало что волновало ее в жизни так, как учеба и экзамены. — Ты самый молодой подмастерье.
— Впечатляет, червь моторный, — заметил Рикард и хлопнул Майру по спине, так что та поморщилась.
Калеб обалдело присвистнул.
— Так ты теперь подмастерье? А мы еще даже не ученики.
Майра опустила взгляд, стараясь не показывать гордости.
— Это потому, что у меня была фора, — как можно небрежнее сказала она. — И еще мне повезло. А то ведь запросто могли в изгои отправить.
Повисла неловкая пауза: друзья никогда не вспоминали про Суд, не обсуждали его. Майра поймала на себе озабоченный взгляд братишки.
— Во имя Оракула, — прервал тишину Рикард, — вот бы меня из школы выперли! Ни тебе директора Кроули, ни религиоведения на весь день, и никакого Бэрона Донована.
— Да уж, по ним я точно не скучаю, — призналась Майра.
Пейдж лукаво улыбнулась и предложила:
— Конфетки?
Они с Майрой подружились сразу, еще в первом классе, когда их посадили вместе на уроке математики. Благодаря умению Пейдж сосредотачиваться на задании и математическим способностям Майры они зарабатывали высшие баллы и быстро стали неразлучны.
Майра вскинула бровь.
— Могла бы не спрашивать.
* * *— Свежие роллы! — на весь Базар кричал изгой с желтыми зубами, одетый в засаленный комбинезон. — Соленые, сделанные из вчерашнего пайка!
Оказавшись в Пятом секторе, ребята направились к большому рынку прямо посередине. У них еще оставалось немного времени до начала рабочего и учебного дня. Народ стекался в Пятый — центральный — сектор из отходящих от него коридоров. Некоторые толкали перед собой тележки или тачки, нагруженные ржавым металлоломом, деталями сломанных компьютеров и прочим хламом — на обмен с изгоями. Прочие несли излишки пайков: рисовую муку, сахар или плитки прессованных водорослей. Последние, хоть и дрянные на вкус, содержали много питательных веществ и пользовались популярностью у изгоев, получавших лишь половину пайка. Почти все они недоедали.
— Кому нужны вонючие роллы, если можно отведать моих шашлычков? — проорала во весь голос другая торговка. — Острые, свежие, только с шампура! Налетай, народ, пока не остыло!
— Вонючие, говоришь? — презрительно спросил первый изгой, зажимая нос. — Ха, видали мы, откуда ты свою рыбу берешь. Сюда, народ, сюда! Свежие роллы из вчерашнего пайка!
С каждой новой репликой словесная перепалка становилась яростнее. Базар был шумным, суматошным местечком, но в то же время он всегда манил и поднимал настроение. Даже низкие потолки и постоянный холод не снижали градус его оживленности. Тут и там продавались плетеные корзинки, выкрашенные в пестрые краски шарфы, роллы из ферментированной рыбы, завернутой в рис и хрустящие водоросли. Роллы Майра терпеть не могла, хотя многие считали их деликатесом. Были здесь и грубо сработанные куклы из лохмотьев, приправленная карри рыба (от пряного аромата которой так некстати потекли слюнки) и колючие сандалии из пеньки.
— Неужто Майра Джексон пожаловала? — проскрипел грубый голос. — Мой любимый клиент!
В дальнем конце Базара Майра заметила Моди: торговка махала ребятам рукой из–за прилавка. Ее лоток ломился от самодельных сладостей, на которые Моди выменивала у демоса излишки пайка. Схватив братишку за руку, Майра направилась прямиком к ней.
— Тебе как обычно, сладенькая? — беззубо улыбаясь, поинтересовалась Моди.
Она была одета в пеструю юбку, украшенную выцветшими лоскутами ткани и разномастными пуговицами. В отличие от большинства изгоев, худой ее нельзя было назвать — слишком уж часто она запускала руку в собственные сладости, потому зубов и лишилась.
— Ну да, — ответила Майра. — Послушай, давно ты меня знаешь?
Моди опустила ладонь на уровень пояса.
— С тех пор, как ты пешком под стол ходила и вечно влипала в истории. Послушать твоего папочку, так ты не сильно изменилась.
— Ну, — залилась краской Майра, — я вроде подросла.
— Но в истории по–прежнему попадаешь.
Майра потупила взгляд. Отрицать смысла не было: про Суд знали все.
— Ты умница, — похвалила Моди. — Так держать.
Возиус тем временем стал рыться в леденцах.
— А, и тебе привет, Возиус! — воскликнула Моди. — Где твои манеры? Знаю, ты у нас молчун, но рукой–то мне мог махнуть?
Пристыженный, Возиус выдернул руку из горки конфет и помахал Моди. При виде его смущенной улыбки и порозовевших щек торговка усмехнулась.
— Ну–ка, кто еще ко мне заглянул? — Она посмотрела на остальных ребят. — Калеб, Рикард и Пейдж. Как всегда, неразлучная банда. Так–так, Калебу — лакричные косички, Рикарду — имбирные крекеры, а Пейдж — лимонные печеньки. Все верно?
Моди считала своим долгом запомнить имена всех ребят в колонии и их предпочтения.
— Все верно, мэм, — ответил Рикард.
— Ну, и чего же вы ждете? — спросила Моди. — Я с утра напекла хрустяшек с арахисовым маслом. Да, еще у меня леденцы с новым вкусом — карамельное яблоко.
Дважды ребят просить не пришлось. Майра набрала две пригоршни конфет разных цветов и показала их Моди. Та, впечатленная, кивнула.
— Управишься сегодня, милая?
Пока она заворачивала конфеты в кусок холщовой ткани, кое–что привлекло внимание Майры (с окраины Базара Пятый сектор просматривался почти весь): через толпу словно пропустили ток, люди переполошились. В дальнем конце сектора, за Больницей, у Церкви, собралась толпа. Там явно что–то затевалось, что–то подозрительное.
— Моди, — шепнула Майра. — Что там за сборище?
Моди проследила за ее взглядом.
— Я вчера одного патрульного огненной водой напоила, — чуть слышно ответила она, имея в виду самогон, который сама же и гнала. Демосу и изгоям употреблять алкоголь запрещалось, но патрульные сами были не без греха — на торговлю им и употребление смотрели сквозь пальцы.
— И что он сказал? — так же шепотом спросила Майра, пока друзья и братишка наслаждались конфетами.
— Так, намекнул просто, к тому же был под мухой, но похоже, что
