— Линч, ты уверен? — спросила Майра. — Ты не обязан помогать мне. То, что мы собираемся сделать… это в голове не укладывается.
Она по очереди посмотрела на каждого из друзей: Рикард, Калеб и Пейдж — ни один не пошел на попятную. И уж тем более не собирался сдаваться упрямый младший брат.
— Отлично, значит, этой ночью попробуем спасти моего отца, — заключила Майра. — Но что делать после? За беглецом придут патрульные. Наш отсек — да и Инженерная тоже — не самое лучшее убежище.
— Укроем Джону в потайной комнате, — предложила Пейдж.
Калеб кивнул:
— А это мысль! Будем носить ему пищу, а он сможет дальше разрабатывать субмарину.
— Вот–вот дадут последний сигнал, — напомнила Майра. — Итак, все решено? Линч выкрадет ключи, и когда свет погаснет, встречаемся в потайной комнате. Мы затеяли опасное предприятие. Смертельно опасное. Если кто–то откажется, я не стану его упрекать.
И снова никто не отказался от плана — все остались верны обещанию.
— Это наша последняя надежда, — сказал Калеб. — Так и так умирать.
В то утро они больше не говорили: Калеб высказался столь метко, что нечего было добавить.
Покинув квартиру Майры, ребята разошлись каждый в свою сторону. Калеб направился в Шестой сектор, в палату Синода. (Майра надеялась, что после ареста Джоны и остальных у Калеба хватит душевных сил там находиться.) Пейдж ушла в Больницу, Рикард — в Штаб патруля в Третьем секторе, а Возиус — в Академию. Сегодня никто из них не мог позволить себе опоздание или пропуск. Всем предстояло изображать жизнерадостность и неведение, притворяться, что все необходимое им для счастья есть под водой.
Спеша в Инженерную, где сегодня будет пусто без отца, Майра вспоминала слова Калеба: «Так и так умирать».
«Сама знаешь, это правда, — сказала Элианна у нее в голове. — Но ты не бойся: миры гибнут постоянно, из праха вырастают новые, и цикл повторяется. Вот в чем твоя цель, ты справишься».
— Откуда ты знаешь? — прошептала себе под нос Майра.
«Ну вот, приехали, с призраками разговариваю». Она еще не совсем привыкла к тому, что в голове у нее сидит другой человек, что его мысли и чувства вторгаются в мозг. «Оттуда, что я теперь — это ты, а ты — это я», — ответила Элианна. «Тогда ты знаешь, что мне страшно», — на этот раз мысленно сказала Майра. «Не страх способен повлиять на нашу судьбу, — возразила Элианна, — а то, как мы ведем себя, когда боимся. Вот в чем смысл храбрости».
Глава 37. РЕДКИЙ ГОСТЬ
(Синод)Он потянул носом воздух и скривился. Пахло кровью, потом и прочими телесными выделениями. Сам он редко сюда спускался, перепоручая эту работу подчиненным, однако те — и человек в черном, что сопровождал его, — допустили слишком много промахов. «Если хочешь чего–то добиться, сделай это сам», — подумал он. Они шли вдоль ряда клеток в темноте, и на поясе у провожатого позвякивала увесистая связка ключей. В каждой клетке томился узник. Брошенные гнить здесь, заключенные при виде жреца кидались на прутья решеток и кричали. Кто–то проклинал пришедших, лишь усугубляя собственное плачевное положение, те же, у кого остались крохи разума, умоляли:
— Отче, спасите! Да смилуется над нами Оракул! Жрец, конечно, никогда не слушал: судьбу узников уже определили, и только Святое Море могло спасти их. В одной из клеток, прижавшись друг к дружке, сидели две девочки. Тюремщик посветил фонариком, и на мгновение в темноте вспыхнули две пары глаз, словно четыре уголька. Жрец уловил исходящую от малюток ненависть, словно волны жара от печи. Он невольно вздрогнул и поспешил прогнать неприятное чувство, успокоив себя мыслью, что скоро этих детей приберет Святое Море — вместе с их грешником отцом. Оно сокрушит их кости, выдавит воздух из легких, омоет ледяной водой и — что важнее — очистит от греха.
Нужная клетка располагалась в самом конце. Человек в черном посветил в нее, и жрец увидел жалкое зрелище: на полулежало окровавленное тело. «Джона Джексон», — с отвращением подумал жрец. Слишком долго этот инженер — да и вся его семейка — отравлял ему жизнь, но ничего, скоро все закончится. До сих пор нечестивец на допросах молчал, отказываясь отвечать на вопросы. Скоро он передумает.
— Главный патрульный Линч, вашу дубинку! — потребовал жрец и чуть ли не в сладострастном предвкушении осклабился.
— Да, отче!
Человек в черном подчинился без колебаний. Жрец закатал рукава мантии из тонкой ткани. Он не любил пачкать одежду, особенно кровью. Вскоре тюрьму огласили жалобные крики заключенного. Они эхом разносились меж клеток, так что остальные узники притихли. Остановившись перевести дух, жрец отошел и залюбовался результатом работы. Узник корчился от боли. Такими — избитыми, жалкими — первосвященник их любил. Еще немного, и Джона Джексон сломается.
— Так–так, следовало догадаться, что ты у нас нечестивец, — с отвращением проговорил жрец, — как и твоя супруга. Она была красивая, да? Но и хлопот с ней было поди немало. Ну–ка, напомни, как ее звали?
— Тесса, — выдохнул заключенный.
Жрец надул губы в притворном сочувствии.
— Жаль, ушла от нас такой… молодой. Ужасно, ужасно. Умереть родами… Ведь именно так передал тебе главный врач?
— Ч‑что? О чем вы?
Выпрямившись во весь рост, жрец произнес:
— Она была еретичкой: рылась в архивах, совала нос куда не надо, искала богохульный предмет, доставляя Синоду одни неприятности.
Внезапно заключенный подскочил и накинулся на жреца, что было просто невероятно в его состоянии.
— Выродок! Что ты с ней сделал?!
Жрец отскочил в сторону и врезал ему по голове дубинкой. Заключенный жалобно застонал и рухнул на пол, однако все еще смотрел на жреца испепеляющим взглядом.
— Воздал ей по заслугам! В то время советники не разделяли моего мнения, что Святому Морю нужно приносить больше жертв. Они не позволили предать ему беременную женщину, мол, нерожденное дитя невинно, его надо пощадить. Тогда я выждал, пока нечестивица отправится в Больницу
