– Буду с вами столь же честен, Давина. Препятствий на моем пути встречалось немало, и мне всегда удавалось преодолевать их без труда. Вы бросили мне вызов, и я с удовольствием его принимаю. Чем труднее достается победа, тем она приятнее.
– В какую игру вы играете? – спросила Лилея, забравшись к отцу на колени. – Можно и мне с вами поиграть?
– Да, моя сладкая. Ты будешь играть на моей стороне. – Малколм понизил голос до шепота, но при этом говорил все же достаточно громкого, чтобы его могла слышать Давина. – Да, ты будешь на моей стороне, и мы вместе одолеем леди Давину.
Она промолчала. Он был необычайно мил и обаятелен, так что сердиться на него у нее просто не хватало духу. Даже хмуриться было нелегко. Давина на мгновение отвела глаза. Почувствовав, что на нее смотрят, она повернула голову, думая, что увидит одобрительно улыбающуюся Айлен, но увидела стоявшего неподалеку Джеймса.
Когда же их взгляды встретились, он нахмурился и отвернулся. И ей пришлось заставить себя вернуться к игре. Она и не думала, что ее так ранит безразличие Джеймса.
Джеймс не хотел на нее смотреть, но глаза, казалось, сами ее искали. Он наблюдал за ней – и злился. Как легко и непринужденно она вела себя с Малколмом! Словно ей и впрямь нравилось играть с ним в шахматы. Джеймс понимал, что с ним творится неладное, потому и злился на себя. И не только на себя. По лицу Малколма нетрудно было догадаться о его намерениях – он пускал в ход все свое очарование, чтобы произвести впечатление на Давину. И она не была равнодушна к его чарам! Вероятность того, что Давина станет женой его старшего брата, росла на глазах, и это тревожило Джеймса куда сильнее, чем хотелось бы.
Тут Давина в очередной раз улыбнулась Малколму, и Джеймс невольно сжал кулаки. Ох, как ему сейчас хотелось подойти к брату и сбить его с ног ударом в челюсть.
Джеймс гнал прочь мысли о Давине, но из этого ничего не получалось – мысли о ней крепко засели у него в голове. Да и как забыть о ней, если из-за необъяснимой прихоти отца ему пришлось стать невольным свидетелем ухаживаний своего старшего брата. А что, если Малколму все же удастся ее соблазнить?
Джеймс знал, как бы он поступил, если бы на Святую землю все еще уходили корабли с крестоносцами. Там он по крайней мере знал, зачем просыпался каждое утро. У воина, как известно, хватает забот, и ему некогда казнить себя за былые ошибки.
К тому же за эти пять лет он приобрел множество полезных навыков и изучил все секреты воинского мастерства. Наверное, он мог бы вполне прилично зарабатывать, сражаясь на рыцарских турнирах. Но даже если он изберет для себя эту стезю, то все равно придется ждать до весны. Зимой турниры не проводят, и жить сейчас ему придется здесь, в замке. Значит, остается лишь терпеть, стиснув зубы, да молиться о том, чтобы Давина вернулась домой сразу после праздников.
– Она сильно изменилась? – спросила у Джеймса мать.
Он болезненно поморщился. Проклятие, что с ним творится?! Погруженный в мысли о Давине, он даже не услышал, как к нему подошла мать.
Не смея посмотреть матери в глаза, Джеймс с деланым безразличием спросил:
– Ты говоришь о леди Давине?
Леди Айлен с улыбкой кивнула.
– Да, конечно. О ком же еще? В свое время ты жил у Армстронгов несколько месяцев. Вы не могли не видеться постоянно.
Взгляд Джеймса подернулся дымкой, когда он попытался представить Давину такой, какой она была пять с лишним лет назад. Как он любил ту бойкую девушку! И ведь счастье было так близко! За что же его столь жестоко обманула судьба? Нет в жизни справедливости – хоть возмущайся, хоть смирись.
– Джоан, дочь лэрда Армстронга, – вот та была настоящей красавицей. К тому же она знала себе цену и умела подчеркнуть свою красоту. Все смотрели с восхищением на нее, я тоже. А Давину я почти не помню, – добавил Джеймс, пожимая плечами.
Он не любил лгать. И ему было особенно стыдно лгать матери, которая никогда не обделяла его любовью и вниманием.
Леди Айлен окинула сына пристальным взглядом.
– А где ты был, когда напали на Давину?
Джеймс вздрогнул и замер на несколько мгновений. Потом посмотрел прямо в лицо матери и тихо спросил:
– Что тебе известно о том дне?
– Ничего. Я лишь знаю, что она подверглась насилию и случившееся с ней в тот день отчасти объясняет ее нежелание выходить замуж.
Джеймс судорожно сглотнул. Он всегда боялся этого момента, но знал, что его не избежать.
– Это случилось из-за меня, – проговорил Джеймс хриплым шепотом. – Я должен был спасти ее.
Он услышал, как его мать тихо вздохнула.
– Из-за этого ты и покинул Шотландию?
– Да.
Леди Айлен помолчала немного.
– Я всегда знала, что ты не просто так уехал. Но почему ты вначале не повидался с нами?
– Я вас опозорил. Я не мог. Мне было стыдно перед вами.
– Но тебе нечего стыдиться, мой мальчик. Что бы ты ни сделал, мы можем понять тебя и простить.
Джеймс видел, как просветлело лицо матери. А сейчас в глазах ее была любовь. Он вдруг снова чувствовал себя мальчишкой, провинившимся мальчишкой, обласканным всепрощающей материнской любовью.
Леди Айлен смотрела на сына долго и пристально. Наконец спросила:
– А что сейчас?
– Я научился с этим жить, – признался Джеймс, надеясь, что мать удовлетворится его ответом и прекратит допрос.
– Если ты не хочешь об этом говорить, я не буду настаивать, хотя мне и понятно, что ты сказал далеко не все. Ты пытаешься скрыть правду, но я вижу, как ты смотришь на Давину.
Джеймс переминался с ноги на ногу, не зная, куда деваться от смущения.
– Ты все это себе придумала, мама.
– Так ли? Ох, поверь мне, мой мальчик, я-то все вижу… Вижу, что временами ты смотришь на нее так, словно она твоя последняя надежда на счастье. Ведь так, Джеймс?
Он сделал глубокий вдох. Отважившись наконец взглянуть матери в глаза, Джеймс понял, что она знала правду. И лгать ей было бы глупо.
– Было время, когда я действительно так думал, – признался он. – Но это время прошло.
– Так что же произошло между вами? – спросила Айлен.
– Что было, того не вернешь. Что разбито, того не склеить, – глухо пробормотал Джеймс.
В глазах матери появился блеск – казалось, в голове у нее зрел какой-то хитроумный план.
– Но что мешает тебе построить мост через пропасть, что вас разделила? – спросила она.
– Слишком поздно.
– Нет, не поздно, – заявила Айлен. – Ничего не поздно изменить, пока не произнесены брачные клятвы. Или ты хочешь, чтобы она вышла за Малколма?
– Она не
