– Я должен еще кое-что рассказать тебе, Джеймс, – сказал сэр Гидеон, когда они зашли в Большой зал. – Это касается твоей семьи, в особенности – твоего брата Малколма.
– Он в опасности? – Джеймс насторожился.
– Да, возможно. – Сэр Гидеон бросил выразительный взгляд в сторону Давины. Было ясно, что делиться новостями в ее присутствии он не хотел.
– Можешь спокойно говорить при ней, – усмехнувшись, сказал Джеймс. – Тогда мне не придется запоминать все подробности – жена всегда все напомнит мне.
Но беззаботный и даже шутливый тон, каким Джеймс произнес эти слова, не обманул Давину – она видела, что муж встревожен.
– По дороге сюда мы остановились переночевать у Макферсона, – продолжал гость. – Лэрд был в ярости, поскольку только что узнал о том, что его дочь родила бастарда. И Макферсон утверждает, что отцом ребенка является Малколм Маккена. Более того, он клялся отомстить Малколму за бесчестие.
– Это ложь! – в негодовании воскликнул Джеймс.
– Малколм никогда бы так дурно не обошелся с девушкой, – вмешалась Давина. Голос ее звенел от возмущения. – И уж точно Малколм никогда не бросил бы своего ребенка.
– Это еще не все, – сказал Гидеон, с сочувствием глядя на друга. – Лэрд Макферсон обещал немалые деньги за голову Малколма.
– Проклятие… – процедил Джеймс. – Теперь на моего брата начнется настоящая охота. А ведь у нас немало бездельников, готовых на все ради денег.
– Верно, негодяев у нас хватает, – согласился сэр Гидеон. – Поэтому ты должен предупредить Малколма. Ему следует соблюдать осторожность.
– Осторожность никогда не повредит, – согласился Джеймс. – Но одной осторожности маловато. Придется Малколму вступить с Макферсоном в открытый конфликт, чтобы вернуть себе доброе имя. Я сегодня же напишу ему. Гидеон, ты сможешь доставить письмо по адресу?
– Нет, Джеймс, – решительно заявила Давина. – Дело слишком серьезное, и одного письма недостаточно. Ты должен сам поехать к Малколму и рассказать о том, что узнал.
Джеймс покачал головой и положил ладонь на округлившийся живот жены.
– Я не могу тебя оставить, милая.
Давина делано рассмеялась и проговорила:
– Но ведь до рождения малыша еще несколько месяцев, а у тебя уйдет на дорогу до замка Маккены и обратно не больше месяца в общей сложности.
– Пытаешься от меня избавиться? – с усмешкой спросил Джеймс.
– Ох, какой ты догадливый! Да, я хочу отдохнуть от твоей заботы. Хочу почувствовать себя свободной женщиной. Вчера я три раза чихнула – и ты уже готов был на весь день уложить меня в постель.
Сэр Гидеон рассмеялся и воскликнул:
– Так я и думал! Я всегда знал, что если уж Джеймс полюбит женщину, то всей душой!
– Я самая счастливая из женщин, потому что Господь наградил меня лучшим мужем на свете, – сказала Давина. – Но иногда и счастья бывает слишком много.
Джеймс нежно провел мозолистой ладонью по ее лицу.
– Я не хотел бы оставлять тебя одну, – тихо сказал он.
Давина проникновенно посмотрела ему в глаза и со вздохом ответила:
– Если я пообещаю, что буду скучать по тебе ежечасно, днем и ночью, тогда ты поедешь?
– Поеду, но очень неохотно, – проворчал Джеймс.
Давина невольно улыбнулась. Она чувствовала, что сердце ее переполнялось любовью к мужу, и она точно знала, что действительно будет скучать по нему каждую минуту каждого дня – до тех пор, пока он не вернется. Да, она будет скучать по нему и тревожиться за него. Но у нее хватит сил, чтобы выдержать испытание разлукой.
Снова улыбнувшись, Давина шепнула мужу на ухо:
– Я люблю тебя, Джеймс Маккена, и если ты будешь хорошо себя вести весь оставшийся день, то вечером, в постели, я с удовольствием покажу, как сильно тебя люблю.
– Ты хочешь подсластить пилюлю обещанием бурной ночи?
– Именно так.
– Да, любовь моя, ты и впрямь хорошо меня знаешь.
Да, она прекрасно его знала и была этому несказанно рада.
Примечания
1
Чертополох – символ мужской верности.
