– Где ты его нашел?
– На дне ручья у южной границы.
Давина покачала головой.
– Все это так странно… – Мои родители всегда жили очень скромно. И если бы они могли добывать золото, то мы не знали бы, что такое лишения. Мы бы купались в роскоши.
– Я думаю, Изобел переоценила золотые запасы Торридона, – сказал Джеймс. – Если бы золота было много, о нем знала бы вся округа и все пытались бы заниматься его добычей.
Давина поднесла самородок к свету.
– И все же ты с легкостью его нашел.
– Судьба так распорядилась, – с улыбкой ответил Джеймс. – Должно же нам хоть в чем-то везти после всех тех бед, что мы пережили.
Давина крепко сжала руку мужа. В глазах ее блестели слезы.
– Страшно подумать, сколько времени мы потеряли. Если бы не вмешательство тети Изобел, мы бы уже пять лет были женаты.
– Да. И уже успели бы друг другу надоесть, – со смехом проговорил Джеймс.
– Помолчи, Джеймс Маккена!.. – воскликнула Давина, ткнув его пальцем в грудь. – Сэр, вы неисправимы, – добавила она с улыбкой.
Джеймс посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
– Я люблю тебя, Давина. Пора нам оставить прошлое в прошлом и начать строить будущее, о котором мы оба мечтаем.
Давина провела ладонью по его щеке и прошептала:
– Да, ты неисправим, но не по годам умен. Я люблю тебя, Джеймс.
И губы их встретились в страстном поцелуе. Но не только страсть была в этом поцелуе – их чувства друг к другу были гораздо глубже. Джеймс знал, что он никого никогда не смог бы любить так, как любил Давину.
Они принадлежали друг другу в этой жизни и будут принадлежать в жизни следующей – так было предначертано им с самого начала.
И пусть их путь друг к другу оказался длиннее, чем у большинства других счастливых пар, но зато теперь они точно знали, чем владели, и знали, что должны беречь то, что обрели.
Эпилог
Год спустя
Давина открыла глаза, сладко зевнула и еще крепче прижалась к мужу. Его ладонь лежала у него на груди, и она чувствовала, как билось его сердце. А его запах – такой родной и знакомый – приятно щекотал ноздри. «Можно еще немного подремать», – снова зевнув, подумала Давина. И она еще какое-то время наслаждалась теплом и запахом любимого – ужасно хотелось чуть-чуть оттянуть наступление нового дня с его заботами и тревогами.
Но вот пронзительно закричал петух, а потом беспокойно заблеяли овцы. Тихо вздохнув, Давина неохотно рассталась с теплом и негой и, встав с постели, подошла к окну. Утро было довольно прохладное, но ясное весеннее небо обещало теплый и солнечный день.
Давина улыбнулась. Ясное утро – хорошая примета для этого дня. Сегодня начнется стрижка овец, и старый Магнус сказал ей, что это дело пройдет гораздо легче для всех – включая овец, – если погода будет хорошая.
С камышовых болот донесся печальный крик выпи. Давина окинула взглядом крестьянские домики, жавшиеся к крепостной стене, и снова улыбнулась. Свежая солома на крышах, чистые дворы и аккуратные грядки… Леди Айлен поделилась с ней семенами, и Давина постаралась найти им наилучшее применение. К счастью, семян хватило на всех, так что можно было надеяться на то, что зима не будет голодной.
А во дворе, в кузнице, уже кипела работа, и черный дым клубами поднимался в небо. В противоположной стороне двора работали каменщики, укреплявшие стену возле недавно построенной ткацкой мануфактуры. Место же для будущей часовни уже было отмечено столбами и огорожено веревкой.
Давина в очередной раз улыбнулась – картина, открывавшаяся из окна, наполняла ее гордостью и надеждой. Им столько всего полезного удалось сделать всего за год, хотя работы еще предстояло немало. Добиться того, чтобы все живущие на этой земле имели теплый кров и достаточно еды, – ой как это непросто, но для нее и Джеймса не было более важной задачи.
Вначале крестьяне относились к новым хозяевам с некоторой настороженностью, но вскоре осознали, что они с Джеймсом приехали сюда не на время, а навсегда. Конечно, здесь, на этих болотистых пустошах, богатых урожаев ждать не приходилось, но еду всегда можно было купить или обменять на то, что сделано умелыми руками тех, кто жил в Торридоне.
Давина понимала, почему многие местные жители поначалу сомневались в том, что из рыцаря-крестоносца получится хороший хозяин, но Джеймс удивил всех своей хозяйской хваткой и любовью к земле. И, что совсем немаловажно, он был настоящим воином, поэтому знал, как защитить эту землю. И еще он сумел научить здешних мужчин тому, что знал сам.
Золото действительно имелось в ручье на южной границе, но добыть удалось не так уж много, а времени и сил на это ушло порядком. Как и предполагал Джеймс, полагаться на золотодобычу как на главный источник дохода с поместья они не могли.
Дядя Фергус без особого, правда, желания предложил компенсацию за урон, нанесенный его обезумевшей покойной женой, но Давина звонкой монете предпочла нечто более ценное – гарантию независимости. И дядя Фергус с величайшей неохотой согласился передать Торридон клану Маккены. Маккена же, в свою очередь, предоставил Джеймсу полное право на собственность, что означало возможность принятия им любых решений без согласования с вождем клана. И такое положение устраивало все стороны.
Слухи о злодеяниях безумной леди Изобел быстро распространились по всему Нагорью. И каких только сплетен о ней не ходило! Впрочем, для Джоан смерть матери обернулась неожиданной удачей. Арчибальд Фрейзер, узнав о преступлениях тещи, испугался того, что безумие передастся по наследству его детям, и под этим предлогом заявил о намерении развестись с Джоан. От рожденного в браке с ней сына Фрейзер отрекся, и Джоан смогла забрать мальчика в замок Армстронга, где она сейчас и жила как хозяйка.
– Почему ты покинула нашу постель, жена?! – послышался хрипловатый баритон Джеймса.
Ах, этот голос – такой знакомый и родной! Сердце Давины радостно забилось, и она обернулась. Джеймс лежал на животе, подпирая подбородок ладонями, и с улыбкой смотрел на нее. Одеяло сползло с него до пояса, и Давина могла вволю налюбоваться его мускулистой фигурой. Этот мужчина был для нее всем тем, о чем она всегда мечтала, и он, этот чудесный мужчина, принадлежал ей – только ей одной.
Давина вернулась в постель и, скользнув под одеяло, крепко прижалась к мужу. А тот ткнулся носом в ее висок, потом поцеловал в лоб. Давина тихонько зажмурилась от удовольствия; она знала, что любимый мужчина способен защитить ее от любых невзгод.
– Как чувствует себя мой сын этим славным утром? – спросил Джеймс, осторожно проводя ладонью по ее округлившемуся животу.
– Твой сын или твоя дочь пока что мирно спит, – ответила Давина со счастливой улыбкой; ее любовь к
