И в то же мгновение пронзительный крик раздался откуда-то сверху, кроны закачались, зашелестели. Только и почувствовал Залетный, как его кто-то за шкирку схватил да ввысь поднял. Скоро оказался Ваня над самим лесом темным, посмотрел он наверх и увидел над собой птицу огромную, крепко вцепилась та когтями в рубаху добычи своей. Облетели они сосны могучие, после чудище накренилось да камнем вниз пошло. Как оказались над землей, расцепила птица когти, так Иван и шмякнулся оземь. Прокатился он, собрал все острые камни с иголками, благо мешок с угощением не порвал. А птица взмыла вверх и уселась на камень высокий, только вот лик-то у этого создания был человечий, как и шея с грудью, потом уж перья начинались. Похлопала она крыльями, почиркала когтями об камень и заговорила диковинным голосом:
- Гляньте-ка, кто пожаловал к нам. Ванька Залетный! Сам! – затем повернулась крылатая к камням, на вершинах которых взгромоздились гнезда черные и крикнула. – Девоньки! Вылетайте! Тут к нам желанного гостя занесло.
Тут же из гнезд головы показались, потом и туловища:
- Ой, радость-то какая, - заголосила одна из них. – Давно мы человечинкой не потчевались.
Слетели дьяволицы вниз, окружили Ивана:
- Ну, здравствуй, Ванюша. Слухи о тебе по всему лесу ползут, наконец-то воочию повстречались.
- И вам не болеть, - робко произнес Залетный. – Вы, девицы, не серчайте, но я пришел к вам не как ужин, ответы мне нужны.
Расхохотались тогда сирины, захлопали крыльями:
- Вот чудак-человек! С чего же ты решил, что мы тебе помогать будем? Сирины никому добра не делают.
- Я вам и гостинцев принес.
Тут затаились они, переглянулись между собой, заквохтали:
- Ну, показывай. Поглядим на подарочки.
Иван снял с плеча мешок и поставил в центре, тут же сирины набросились, разодрали мешок лапами, а оттуда яблочки посыпались.
- Этот обалдуй яблоки припер, - скривилась одна. – Эх, когда же поймут эти деревенщины, яблоки мы едим только на Спас.
Но вдруг, откуда ни возьмись, раздался грозный старческий голос:
- А ну, разошлись курицы!
Крылатые бестии вмиг всполошились и в рассыпную, а прямиком к Ивану шла старшая, прихрамывала старуха, крыльями подергивала, отчего сизые перья выпадали, длинные косы по земле волочились. Лицо ее было покрыто глубокими морщинами, ястребиные глаза смотрели на гостя с недоверием. Подошла бабка к Ивану, осмотрела с ног до головы и заговорила:
- Зачем пожаловал?
- За помощью пришел. Хочу узнать за одну ведьму.
- В лесах много кого бродит, шел бы к ним. Мы с едой не разговариваем.
- Не к кому больше мне идти, бабушка, - опустил взор Иван и на землю сел. – Хочу возлюбленную из озера колдовского вызволить. Вы глаза и уши леса могучего, все про всех знаете, к кому, как ни к вам… - тут совсем Залетный опечалился, махнул рукой. – Ладно, дерите, рвите на куски. Сколько живу, покоя найти не могу, может после смерти получится…
- Возлюбленную, говоришь – заскрипела бабка. – Ладно, айда в мое гнездо.
Оживился тогда Ваня, вскочил на ноги, глаза заблестели. А остальные крылатки загрустили, стоят, перышки чистят, с лапы на лапу переминаются:
- Черт с вами, - молвила старшая, - пойдемте и вы, индюшки бестолковые.
Гнездо бабка на земле устроила, потому как летать ей уж было невмоготу. Внутри все пухом уложила для мягкости. Шагнул туда Иван и по пояс утоп, тепло сразу стало, а сирин в середине уселась, лапы под себя подобрала, нахохлилась, другие же по кругу расселись.
- Давай, спрашивай.
- Водилась в колдовском озере русалка одна, ее за ворожбу жители в воду сбросили, звали Беляной. Так вот, обманула она добрую девицу, заманила в воду и души лишила, себе забрала, чтобы в человека обратиться.
- Беляна-краса… - зашептали сирины.
- Да, да… знаю такую, - ответила бабка. – Эта ведьма никому житья не давала, все бегала по лесам, нечисть стращала, пыталась на свою сторону сманить, чтобы деревню какую-то разорить. Дурная, - и раздался смачный «хмык».
- Так, где же она сейчас? – Иван аж вперед подался, отчего пух в рот налетел.
- Поговаривают, связалась с одним упырем, поселилась на кладбище. Там изба заброшенная на окраине стоит, в ней-то и засела, гадюка. Нескольких девок моих словила, да вурдалаку своему на расправу отдала. Хотели мы ее изничтожить, но ведьма силой владеет.
- Вот спасибо, бабушка, вот удружила.
И Ваня хотел уже встать, как старуха крылом его к месту прижала:
- А куда это ты так быстро собрался? Нет, милок, сначала отработать надобно.
- Так что же я могу?
- На балалайке играть умеешь али на гуслях?
- Чего же не уметь, умею. На гуслях.
- Вот хорошо. Мы петь любим, а без музыки совсем не льется песня. Давай-ка, подсоби девицам красавицам.
И уже через мгновение на коленках у Залетного лежали гусли, настроил он их, побренчал для пробы. Потом похрустел пальцами, встряхнулся и как пройдется по струнам. Раздалась мелодия нежная. Как услышали сирины звуки чудодейственные, сразу запели:
В саду рябиновом
Живет соловушка.
Лучами греется
Перната девица…
В саду рябиновом
Живет соловушка.
Слезами каплями
Встречает ночь…
От их голоса Иван в забвение впал, словно в Раю оказался, перед глазами сады диковинные разрослись, средь которых его Веюшка гуляла. Смеялись двое, шутки шутили, на траве возлежали. Ягоды спелые ели да в небо голубое смотрели, а когда очнулся Иван, то уже сидел недалеко от кладбища старинного. Вокруг ни души, только темнота и скрипы далекие:
- Одурманили-таки голосом своим, - произнес Иван, оглядываясь по сторонам. - Но спасибо, на место доставили с ветерком.
Сразу понял Залетный, кладбище это проклятое, заколдованное. Над ним тучи сгустились, туман по земле волочится. Кресты могильные покосились, холмы бурьяном поросли и только одинокая тропинка вела через погост куда-то вдаль, утопая в сумраке. Видимо к той самой избе заброшенной, где поселилась ведьма с вурдалаком.
Перекрестился Ваня, взял ветку осиновую, ножичком обстругал и за телогрейку спрятал, потом водицы из ручейка набрал, нашептал на нее молитв церковных да умылся, крестик из-под рубахи вытащил. Теперь упырь и близко не подойдет, а вот с ведьмой что делать Залетный не знал. Посему решил поговорить по-человечески, авось и одумается.
Ступил он на тропинку опасную и пошел, не глядя по сторонам.
Пока шел, то слева, то справа от него мертвецы поднимались, хватали его за одежу и к себе тащили, но Иван молился вслух, в глаза им не смотрел, поэтому те обратно в могилы прятались несолоно хлебавши, змеи ядовитые из темноты шипели, укусить пытались, только давил их Залетный или палкой отшвыривал куда подальше, а под конец
