А вот теперь боль впилась в сердце длинной иглой. Даже дышать стало больно. Все, что смогла, это развернуться и кинуться вниз по лестнице, придерживая подол платья. Кажется, Томас еще пару раз окликнул меня. Не уверена, так как просто не хотела ничего слышать.
Вот так, подальше от дома.
Любить оказалось больно.
Дальше я все запомнила урывками. Вроде сидела на берегу реки и рыдала, пока не подплыли русалки. Некоторые предпочли переселиться на Землю, заняться охраной водных ресурсов. Так что я потом рыдала вместе с ними, к радости тех, кто проходил мимо. Нас даже на телефон засняли. Вот она – слава!
Потом я брела по улицам.
Вспышка, и я уже сижу в парке, где-то среди деревьев. И, отмахиваясь от бабочек и пикси, глотаю вино из бутылки.
Опять вспышка, и я с тремя бутылками в обнимку бреду куда-то по дорожке. Какие-то удивленные лица вокруг, вопросы. Я оставляю бутылки и удираю, так как вижу вдалеке полицию.
Вспышка, и удивленное лицо девушки передо мной. Вокруг зеркала, пахнет парикмахерской.
Вспышка, и глаза в глаза на меня смотрит Видар. Золотая радужка, в которой переливается сила и мудрость. Все равно дурак!
Последнее, что помню, я показываю ему язык и просто валюсь на руки.
***
- Очень не хочется тебя будить, - мерзкий голос врывался в мое несчастное сознание, - но через три часа у нас важное событие.
Ладно, голос был не мерзкий, а вполне себе приятный. Но сейчас я бы даже переливчатое сексуальное пение ганконера послала бы к чертям. Нет, голова не болела. К счастью, фейри не испытывают похмелья. Алкоголь приносит сильное, но недолгое опьянение, а затем растворяется без вреда для организма. Правда, чтобы опьянеть, надо выпить раза в три больше смертного. Ну да я вчера старалась. Перед мысленным взором пронеслись чехардой пустые бутылки. И я опять простонала, желая провалиться от стыда. Ведь рыдала же! Рыдала! И одна, и в обнимку с русалками, и с бутылками.
Я теперь звезда Интернета. Когда еще пьяную фейри увидишь бредущую по парку, в компании вина и трагедии разбитого сердца.
Кстати… я, не открывая глаз, прислушалась к себе. Хм, сердце вело себя пристойно. Не болело, не страдало. Осталось поганенькое чувство: смесь жалости и обиды. Обиды на себя, дуру, на Томаса. На идиотизм ситуации, в которой я вчера оказалась. Пришла, принцесса фейри, блин! Девственности решила лишиться! Назло маме отморожу уши, так, кажется, говорят?
Странно, но вся моя «великая любовь» просто испарилась после всего, что увидела и услышала вчера.
Бездушная и мерзкая фейри, которая напилась.
- Эй!
Ох, я же не одна. Пришлось приоткрыть один глаза и пару раз моргнуть, прежде чем цветные полосы превратились в спальню при Дворе Теней и Видара. Причем последний развалился на постели, рядом со мной, одетый в наряд огненных цветов.
- Пьянь проснулась, - прокомментировал он весело, - ты чего творишь, невеста? Девичник принято отмечать с подругами, а не одной. И желательно за неделю до свадьбы. Была б ты смертной, я бы выразил опасение, что так и девственность в пьяном угаре потерять можно.
- Нет! – вдруг всхлипнула я, понимая, что в итоге так и не выполнила миссию.
- Что «нет»? – приподнял брови Феникс.
Интересно, волосы у него просто как огонь, а брови черные.
- Не лишилась! – жалобно провыла в ответ. – Ну что за день то такой?!
Видар поперхнулся и как-то замер.
- В смысле?!
Я не обращала внимание на него. У меня было занятие поважнее: усевшись на постели, обнаружила, что полностью раздета. Ладно, после вчерашнего недосекса прикрываться глупо. Меня больше беспокоили обрывочные воспоминания, связанные с какой-то парикмахерской. Могу поклясться, что прежде там не бывала.
- Эй, Ния…
- Подожди! – рявкнула, продолжая трогать волосы и впадая во все большее подозрения.
Видар, к моему удивлению, послушно замолчал, но при этом вдруг весьма ехидно заухмылялся. Ну не древний Феникс, а пацан! Хотя ему же сейчас двадцать лет. Ну если считать от очередного возрождения.
Я вихрем слетела с постели и подбежала к зеркалу. Огромное, в каменной тяжелой раме, оно послушно показало мне отражение.
- …! …! …!
Причем ругаться то оставалось только на себя.
Мои волосы, тяжелые и гладкие, сейчас оказались остриженными до плеч и выкрашенными в ярко-голубой цвет. Но этом мелочи! Оказывается, мне нарастили ресницы, а еще блестки! Я напоминала панду, у которой под глазами просто море блесток. Как и на щеках, и на веках.
- Что это?!
- О, прости, - раздался сдавленный голос Видара, - ты ограничилась цветом волос, но я решил завершить образ.
Смысл фразы пусть и не сразу, но дошел до меня в полной мере.
- Ты?! – выдохнула, разворачиваясь к Видару.
Тот расхохотался, уже не пытаясь сдерживаться. Вот реально так упал на спину и принялся хохотать. В то время как у меня в глазах все потемнело от злости.
На мне были не просто блестки, а косметика фейри. Точнее косметика от фейри для людей. Ее отличие в том, что держится она почти сутки и смыть ее просто невозможно. Никак. Только сильными заклинаниями, после которых кожа могла гореть до трех суток и даже иногда облезать.
- Ты же сказал, что свадьба через три часа?! – продолжала я, стараясь отодрать блестки, но в итоге добилась того, что кожа на лице стала болеть.
Идиот!
- Да. И тебе не придется бояться за макияж.
- Ты идиот? – вдруг тихо поинтересовалась у Видара. – Унизить решил?
- Нет, - мотнул Феникс огненной головой. – просто показать, что поступила ты крайне необдуманно. Тебе пересказать, что ты мне в пьяном угаре наговорила?
Я? Последнее, что помнила – это как валюсь на руки Видару. А дальше –
