Мать тоже понятия не имела, где ее сын. Сережа был рожден в Казахстане, но уже много лет его родительница мирно жила в Воронеже, недалеко от его бывшей жены Кати. Они – моя свекровь и бывшая супруга – до сих пор поддерживали отношения. Свекровь тоже решила, что Сережа оставил меня соломенной вдовой. Что? Я не знаю, где мой собственный муж? Этого следовало ожидать! Нет, Сережа к ней не приезжал и не звонил. Нет, если Сережа решил от меня уйти, она не станет его за это осуждать. Только детей жалко, но я сама виновата. Не нужно было женатого мужчину уводить из семьи.
У меня чесался язык сказать, что проблемы ее сына были не в бывшей или «текущей» жене и вообще не в женщинах. Ему просто не стоило ввязываться в торговлю героином. Я не стала этого говорить. Это разбило бы ее сердце. О, как я хотела ей все сказать. Но даже бонус в виде ее разбитого сердца не пересилил. Я молчала. Я еще не понимала, почему, но молчала. Я попрощалась, затем подумала – и включила компьютер. Вася снова заплакала – она, видимо, хотела гулять, но я все еще не могла и, главным образом, не желала даже думать о том, чтобы выйти на улицу. Я переложила дочь в коляску и подкатила поближе к компьютеру. «Малыш» в телевизоре отчаянно хотел собаку, а я – Сережу.
– Понимаешь, Вася, тут что-то не так, – сказала я, рассматривая фотографию Сережи, украшавшую его аккаунт «ВКонтакте». Забавно, что я туда почти никогда не заходила. Мы редко общались по Сети. Или – вообще – редко общались. Последнее сообщение было отправлено мною еще в декабре. Я написала, что хочу уехать на Новый год к Файке. Написала – потому что не была уверена, что Сережа позвонит или приедет. Он не ответил. До этого – сообщение от него. «Веду переговоры по работе, перезвоню позже». Наверное, я трезвонила и мешала ему, поэтому он и написал. Василиса закряхтела, и я принялась усиленно качать коляску – одной рукой. Второй я держала мышку. За моей спиной Карлсон объяснял Малышу, что он в меру упитан и в самом расцвете лет. Сережа на фотографии в аккаунте вообще не упитан. Он как раз худощав, одет в футболку, надпись на которой как бы намекает на его участие в каком-то благотворительном марафоне. На самом деле Сережа очень хотел побежать марафон, даже тренировался для него, но все сорвалось в последний момент, я даже не знаю, почему, и он не побежал. Футболку ему «подогнали» друзья.
– А-а-а! – возопила Василиса.
– Ш-ш-ш, тише, нам нужно найти твоего папашу, Васька! – шикнула я и усилила амплитуду раскачивания. Я никогда раньше не рассматривала фотографию своего мужа с таким вниманием. Муж и муж. Стоит на балконе, но не квартиры. Очевидно, какой-то отель. Его приятное, немного аскетичное, худое лицо залито солнцем, на глазах очки. На заднем плане какие-то живописные горы и река. Пасторальная идиллия, фотография – в самый раз для сайта знакомств. – Василиса!
– Я хочу жрать! – проорала она. Конечно, не словами, а чистыми криками, но я ж мать, я ж понимаю каждый ее крик. Если раскачать коляску еще больше, боюсь, дочь просто выскочит оттуда, как бедолага, забывший пристегнуться на карусели. Я расстегнула халат, поднесла дочь к груди, но сама продолжила листать страницы аккаунта моего мужа. Вот он с друзьями в каком-то ресторане. Он здесь на десять лет моложе, чуть полнее, еще не увлекся ЗОЖ так сильно. Несколько фотографий со львами в разных позах и жизненных ситуациях. Сережа явно видит аналогию между собой и этим свирепым хищником. Я вспомнила, как он улепетывал от полиции, оставив меня в машине, и подумала: нет, дорогой, ты не лев, ты больше косуля, которая убегает от хищника. Король – лев, черт подери.
– Чего не так? Васька? – Я смотрела, как дочь в ярости «рвет» мой сосок, пытаясь добиться от меня чего-то. – Не наелась? – Я дала ей другую грудь. Последняя фотография, размещенная мужем на стене, была выложена тоже в декабре. Вернее, не фотография, а видео, на котором бульдожка лижет лицо какому-то молодому симпатичному мужику с трехдневной щетиной. В какой-то момент этот Бредли Купер резко поворачивался к своему бульдожке и принимался демонстративно вылизывать тому мордаху. Шок от происходящего столь очевидно отразился на лице бульдожки, что не засмеяться было невозможно.
Еще на страничке моего мужа было много фотографий кошек. Ему что, пятнадцать?
Я почувствовала, как вибрирует мой телефон на столе. Косой взгляд – я ни с кем не хотела говорить. Майя, соседка. Боже мой, ну что ей может быть нужно? Я не взяла трубку, продолжая кормить злобную Василису. Чего я хочу найти в аккаунте моего мужа? Он не бывает в соцсетях, считает их – не без основания – пустой тратой времени. Он, если не дурак, не выйдет туда теперь, когда в бегах. Если он не дурак.
– То, что твой отец вообще связался с этими уродами, как раз говорит, Вася, что он дурак, – сказала я, глядя на сосредоточенное личико ребенка, занятого самым важным на свете делом. – В этом-то и вопрос, моя ты обжора, что я никак не могу представить себе нашего папу и рядом этого хмыря краснодарского. Такое возможно? Он настолько придурок, что связался с бандитами? Как, зачем? Ведь вот, смотри, Вася, твой папа в музее – он там работал установщиком макетов. Солидный, серьезный дядька в свитере и бейсболке, каменное лицо, ни улыбочки. Человек при деле.
С другой стороны, вот он смотрится в зеркало и показывает мускулы. И ведь вот беда, он не только сделал эту ужасную фотографию, он еще и выложил ее в Сеть. Не говорит в пользу его умственных способностей.
В дверь позвонили, а затем еще раз. Я замерла, одновременно паникуя и пытаясь испариться. Я не хотела, не собиралась открывать, даже после того как Майка заорала в щель двери, что к ней едет ее Константин и что ей срочно нужно сплавить Ланнистера – СРОЧНО, а не то она реально на меня обидится.
– Тише, Васька, тише! – зашипела я, но дочь моя (и Сергея, к слову говоря) выплюнула с презрением мою грудь и заорала так, словно пыталась спастись от маньяка. Словно Майя была вертолет в небе над лесом, в котором Василиса бродит неприкаянной уже три
