А тут как раз и тучи разошлись, стало посветлее, етька присмотрелся — и увидел страшное: покрывало, в которое был завернут предмет, на мгновение откинулось, и из свертка показалась белая женская ручка с бриллиантовым перстнем на пальце. Камень так и переливался в лунном свете. И в следующее мгновение тучи опять сомкнулись, потемнело, так что непонятно стало, то ли действительно видел, то ли померещилось.
«Барин барыню убил! Ой, батюшки!» — сердце у парня захолонуло. Хоть и видел он на своем веку всякое, мороз пробрал по коже. А главное, непонятно, что ему-то, Петьке, делать. Рассказать о смертоубийстве? Кто ж ему поверит?
Как добрался домой, Петька не помнил. Забрался на печку, накрылся зипуном, а зубы отстукивали замысловатую дрожь. «Сказать или не сказать? Сказать или не сказать?»
С этими мыслями и забылся нехорошим горячечным сном.
* * *С утра мать его будила — не добудилась, видимо, простудился по мартовскому ночному холодку. Так барин и уехал без него Петьки. Уехал один, а барыню с того дня никто не видел. Поговаривали, что ненастной мартовской ночью сбежала она из поместья с любовником.
Правду о том, что произошло, знал один Петька да еще печник и каменщик Фрол, за которым спешно послали ночью. Но Фрол был глухонемой, что с него взять, такой если и увидел чего, никому не расскажет. Вдобавок в конце лета он и вовсе напился да и утонул в деревенском пруду.
Лет через пять барин Иван Сергеевич скончался — все это время он жил в Петербурге и крепко пил, так что неудивительно, что организм не выдержал. В имение он с той поры не приезжал ни разу, и господский дом стоял закрытый.
После смерти Ивана Сергеевича Подстеново в очередной раз поменяло хозяев — единственными здравствующими родственниками барина оказались пожилая вдова с дочерью. Лариса Степановна и восемнадцатилетняя Наталья Суздальцевы с удовольствием переехали в деревню, и у старого поместья началась новая жизнь. Мать и дочь на пару музицировали, варили варенье, выписывали из столицы журналы мод, собирали за своим столом всех видных представителей провинциальной знати. Очень скоро Лариса Степановна удачно выдала Наталью замуж, и та переехала из Подстенова в уездный город.
Вдова Суздальцева осталась в поместье одна. И с удивлением обнаружила, что без Натальи старый дом больше не кажется таким уютным. Как ни старалась Лариса Степановна бороться с хандрой, временами ей казалось, что в поместье творится какая-то чертовщина: по коридорам гуляют сквозняки, а двери комнат открываются и закрываются сами собой.
Женщина она была прогрессивных взглядов и потому старалась не обращать внимания на эти странности. Сквозняки — от того, что где-то неплотно притворено окошко. А двери, должно быть, прислуга забывает закрывать.
К слову сказать, слуги шептались в людской, что в доме обитает самое настоящее привидение. Призрачную фигуру в белых развевающихся одеждах видели горничная барыни Марфуша, истопник Семен, кухарка Агафья Павловна. Лариса Степановна решительно пресекала подобные разговоры, но шила в мешке не утаишь, и о подстеновском привидении стали шептаться в деревне.
Впрочем, призрак никому плохого не делал. Белая дама, как с легкой руки Марфуши стали именовать фантом, появлялась в старом бальном зале, наблюдала из окна за тем, что творится на дворе поместья, неспешно шествовала по коридорам и непременно исчезала, когда кто-то пытался до нее дотронуться.
ГЛАВА II
Наши дни
Может, ты все-таки передумаешь? — робко спросила мать, увидев на пороге своей квартиры Сашу с сумкой, битком набитой вещами. Но та лишь упрямо помотала головой. И матери осталось смириться с тем, что ее великовозрастная дочка, чей брак трещал по швам, возвращается жить к ней.
Саша Сорокина познакомилась с Игорем Плетневым, еще когда училась на втором курсе института. Ребята занимались в параллельных группах. Как-то раз Игорь попросил у Саши дать переписать конспект лекций, и, слово за слово, они начали дружить. А там уже недалеко было до взаимной симпатии. На их первое свидание Игорек принес девушке огромную алую розу… Спустя полгода они решили, что их чувства серьезны и пора познакомиться с семьями друг друга. И если с Сашиной мамой проблем не возникло, дочкин ухажер произвел на нее самое приятное впечатление, то с родителями Игорька все было не так гладко.
У него дома главной была мама, Светлана Вениаминовна. Женщина она была властная, строгая, одевалась со вкусом и в свои пятьдесят с хвостиком выглядела на сорок лет. Она начинала свою карьеру как учитель английского языка в школе, потом стала завучем, а затем перешла в районный отдел управления образования. Казалось бы, Саша и Светлана Вениаминовна должны бы поладить на почве увлечения иностранными языками, но будущая свекровь ни за что не хотела принимать потенциальную невестку.
Светлана Вениаминовна была самым настоящим домашним деспотом и цепко держала в ежовых рукавицах и мужа, и сына. И с ужасом думала о том моменте, когда в жизни ее обожаемого Игорька появится другая женщина. Лучше бы такой женщины и вовсе не появилось!
— Игорек, у меня опять мигрень! — тут же непререкаемым тоном заявляла Светлана Вениаминовна, стоило только ее сыну заикнуться о намерении пойти с Сашей в кино. И Игорек, покорно вздохнув, оставался дома.
* * *Саше сразу стоило бы понять, что мама никогда не отпустит Игорька от себя. И что надеяться на крепкие отношения в этом случае не стоит. Но девушке просто было не до того — она изо всех сил осваивала профессию.
Семья у нее небогатая, считай, одна мама. Оплачивать институт ей просто было не по карману. Поэтому Саша еще со школы понимала, что ее единственный шанс преуспеть в жизни — поступить на бюджетное место. Вот она и налегала на учебу.
Девушка с детства обожала лингвистику — и на этом все ее дарования заканчивались. В школе