«О нет. Нельзя снова ступать на тот же путь. Это… неправильно».
– Я тоже рада встретиться с тобой, но мне необходимо выполнить свой долг.
Казимир стал серьезным и кивнул.
– Какой долг?
Она печально нахмурилась.
– Спасти Галактику.
– Как?
– Я и сама еще не знаю. То, что мы оказались в этом месте, – неправильно. Я должна добраться до… тех, кто здесь всем управляет, и попытаться убедить их прекратить экспансию. Извини, если это звучит бессмысленно.
Взгляд Казимира обратился на «Серебряную птицу», и в его мыслях отразилось страстное желание.
– Мы полетим на этом корабле?
Ураган уже нашел путь между вулканами, и с темнеющего неба упали первые капли дождя.
– Я бы этого очень хотела, но надо еще выяснить, как заставить его снова взлететь. К тому же я еще не знаю, где именно находится центр и как туда добраться.
– Жаль.
Его разочарование отчетливо проявилось в слабо защищенном разуме.
Джастина усмехнулась.
– Хочешь посмотреть на корабль изнутри?
– Да, очень!
Он с легкостью забрался наверх по веревочной лестнице. «Казимир очень ловкий», – вспомнила Джастина. И, пока она поднималась вслед за ним, очередное воспоминание заставило ее сердце забиться быстрее. В переходном шлюзе им было тесно вдвоем. Она дала команду открыть внутренний люк и по узкому проходу провела Казимира в главную каюту.
Казимир старался быть вежливым, оглядывая круглое помещение, но он явно не привык скрывать свои мысли. К счастью, Джастина вспомнила несколько приемов, заложенных Эдеардом в сны Иниго.
– Ты живешь здесь во время путешествия? – осторожно спросил он.
Джастина щелкнула пальцами и приказала интел-центру создать пару стульев.
– Ого!
Казимир снова был счастлив, наблюдая, как из пола поднимается мебель. Джастина тем временем вызвала в воздухе перед ними голографическую проекцию, отражающую состояние корабля.
Его восхищение заставило ее почувствовать легкий укол раздражения. «Семнадцать лет, какой же это легкомысленный возраст!»
– Я бы хотела тебя обследовать, – сказала она. – Возможно, так я больше узнаю об этом месте.
– Пожалуйста.
При помощи своих бионоников она подробно просканировала его и передала информацию в интел-центр. Казимир определенно был человеком, и все его органы находились на своих местах. Она прикоснулась к его руке, чтобы взять образец тканей, и он снова улыбнулся, излучая страстное желание.
Большую часть проведенных вместе двух дней они занимались любовью.
Увидев результаты анализа его ДНК, появившиеся на дисплее, Джастина удивленно подняла брови.
– У тебя… нормальная ДНК, – сказала она.
«Реальная? Соответствующая? Человеческая? И как же Бездна умудрилась провернуть такой трюк?»
– Я рад, – просто ответил он.
Интел-центр провел тест на совпадение с хранившимся у Джастины медицинским файлом ее сына. У этого человека отсутствовали ген-маркеры, имевшиеся у того, от кого двенадцать столетий назад она родила ребенка. Джастина не знала, радоваться или огорчаться. «Значит, Бездна все-таки не всемогуща».
– Давай-ка проверим, как работает кулинарный процессор, – предложила она.
Ей даже не надо было спрашивать, чего ему хочется. Чизбургер с беконом, жареный картофель, финиковый пудинг с ванильным мороженым, шоколад и шампанское. Полный набор нездоровой пищи, которым она соблазнила его при первой встрече.
Кулинарный процессор приготовил все, хотя вкус каких-то блюд показался странным.
Для Казимира все было странным и привлекательным, он съел все с огромным аппетитом.
– Ты видел здесь кого-нибудь еще? – спросила она между глотками шампанского.
– Ты ведь говоришь, что до вчерашнего дня я вообще не существовал, – сказал он лишь отчасти насмешливо.
– На самом деле я не знаю, сколько времени ты здесь был. Я полагаю, для создания этого мира Бездне потребовалось четыре года.
Он откинулся на спинку стула и задумался.
– У меня есть какие-то воспоминания или представления о моей жизни до сегодняшнего дня. Та жизнь, которую я провел в своем клане, не реальна. Теперь я это понимаю, в ней нет ничего определенного. Просто представление о том, какой она должна была быть. Но я хорошо помню, как пару недель назад отправился в лес, чтобы пройти испытание. И я уверен, что последние несколько дней провел в реальности. И сегодняшний день тоже. В нем есть ты. Я помню, как проснулся и любовался чистым небом.
– Значит, во время жизни в лесу ты никого не видел?
– Нет. Но в этом и есть смысл испытания.
– Да, конечно.
Он снова обвел взглядом каюту и вздрогнул. В его мыслях угадывалось мрачное осознание.
– Я ничто. Игрушка, созданная чуждым разумом ради твоего удовольствия. Что же за существо может обладать такой властью?
– Эй, – ободряюще улыбнулась она. – Ты не можешь так говорить. Ты – это ты. И не важно, почему ты здесь появился и каким образом. Жизнь дана, чтобы жить. Я говорила тебе это и при нашей первой встрече.
Казимир подозрительно прищурился.
– И я тебе поверил?
– Мне пришлось тебя убеждать. Ты и тогда был невероятно упрямым.
Это отчасти развеяло его сомнения.
– Что ты теперь собираешься делать? – спросил он.
– Еще не знаю. Я ведь направлялась сюда, чтобы договориться с центром. А теперь сделать это довольно трудно. Бездна думает, что я затеяла все ради встречи с тобой.
Джастина снова проверила состояние «Серебряной птицы». Ни один из двигателей не был готов к работе, и интел-центр не мог назвать причин отказа. Генератор вырабатывал энергию, но только в количестве, необходимом для систем жизнеобеспечения. Каюта сохранила большую часть своих функций, хотя воспользоваться медицинской камерой Джастина бы не рискнула. Что озадачивало ее больше всего, так это причины отказов: их просто не было.
«Воля. Вот управляющий фактор здешней Вселенной. Власть воли над материей. Мысли способны изменять реальность. И Бездна не хочет, чтобы „Серебряная птица“ летала. Все очень просто».
– И ты не можешь остаться здесь со мной? – спросил Казимир.
– Это заманчиво, – ответила она. – Но летела я сюда за другим. – Он так очевидно расстроился, что Джастина почувствовала себя виноватой. – Казимир, прости меня, но ты и представить себе не можешь, насколько высока угроза. Я должна сделать все, что в моих силах.
– Я понимаю, – с грустью сказал он. – Благородное призвание. Мой разум несовершенен, но я верю в благородство. Это абсолютная истина.
– Ты такой милый, – вздохнула она. – Я отчетливо помню, какой ты милый. – Она зевнула. –
