Черт, он действительно хотел поговорить. С Феррин. Но понятия не имел, захочет ли она вообще говорить с ним хотя бы раз.
Репортер только что не предположил, что его и Кингсли вот-вот снова арестуют. И хотя Хантер понимал, что это огромное преувеличение, что подумает Феррин? Он не сказал ей всей правды о Стейше, об их разрыве. Об угрызениях совести, мешавших ему сблизиться по-настоящему с любой женщиной.
До этого момента.
Несколько минут спустя зазвонил телефон, и он посмотрел на экран.
Феррин.
Она все знает.
– Алло? – сказал он, взяв трубку.
– Полагаю, ты знаешь, почему я звоню, – сказала она. Голос ее дрожал. Она глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться.
– Можно мне повидаться с тобой? Мне кажется, такие беседы ведутся лично. Не по телефону.
– Вряд ли это такая уж хорошая идея. Скажи, репортаж по телевидению – это правда? Почему ты не сказал, что порвал со Стейшей в ночь убийства?
– Не мог. Стыд все еще слишком велик, чтобы я мог с ним справиться, не говоря уже о том, чтобы рассказывать правду. Поэтому мне и нужно было получить доступ к бумагам и видеозаписям тренера.
– Или затем, что ты пытаешься получить их, желая что-то скрыть?
– Как ты можешь говорить такое?! Неужели действительно думаешь, что я убил Стейшу?
– Я больше не знаю, что думать. У меня голова кругом идет, и мне нужно время, чтобы все понять и осмыслить.
Она отключила телефон.
Он потер ладонью грудь. В глаза словно песка насыпали. Он поднял очки на лоб и растер ку лаками. Сегодня солнце было чересчур ярким и словно издевалось над ним. Но в Калифорнии ему никогда не нравилось. У него здесь были моменты величайшего триумфа, сопровождаемого… он задумался, пытаясь оформить свою мысль. Ну да… падениями, глубины которых он даже не предполагал. Может, в этом и есть его проблема.
Он был так занят, составляя план игры, пытаясь убедить Феррин пойти навстречу его желаниям, но все непоправимо испортил. Ему следовало бы понять, что такая женщина, как она, просто не может играть ни в какие игры.
Он снова поднял сиденье и выехал с парковки. Движение становилось более оживленным и пришлось сосредоточиться, когда он проезжал школьную зону, а потом у культурно-спортивного центра, который строили Габи и Кингсли. Он видел в них семена будущего и знал, что не может просто так уехать от Феррин.
Именно поэтому он оказался у ее дома. Для него это больше не дом тренера. Это дом Феррин.
Хантер сидел в машине на улице, вместо того чтобы припарковаться на подъездной дорожке. Он устал. У него не было времени что-то спланировать, но он был должен ее увидеть. Должен объяснить.
Его айфон имел функцию видео, и он подумал, что, если она увидит его, вместо того чтобы просто слышать голос, обязательно поймет.
Он вынул телефон и включил фронтальную камеру. Выглядел он измученным и усталым. Разбитым. Так оно и было на самом деле. Смерть Стейши бросила его на колени, и он уже думал было, что ничто больше его не сломит. Но это… эта история с Феррин была очередным ударом.
Он нажал кнопку «запись» и кивнул своему отражению:
– Феррин, пожалуйста, не стирай запись. Мне очень жаль. Ты права, мне следовало рассказать тебе все, что я знал о той ночи…
Сделав запись, он отослал видео Феррин и стал ждать, поглядывая на экран. Когда придет его сообщение? Наконец он увидел, что сообщение пришло и даже прочитано.
Она все прочитала. Она открыла его видео. Означает ли это, что она просмотрела запись?
Он не знал.
Но будет сидеть здесь, пока не получит ответ, а потом… потом он составит очередной план. Потому что, как бы он ни нуждался в ответах, как бы ни хотел покончить с прошлым, нужно было объясниться с женщиной, которая вполне может стать его будущим.
И тут он увидел, как кто-то идет к машине.
Феррин.
Глава 12
Феррин понятия не имела, что собирается сказать Хантеру, когда увидит. Но это видео заставило ее поверить, что он тоже мучается. Что хочет… прощения. Она не была уверена, что готова к этому. Но хотела, по крайней мере, услышать из его уст, что случилось на самом деле.
Он открыл дверцу машины, и теперь, когда она подошла к нему так близко, в ней снова взбунтовались страх одновременно с гневом. Это удивило ее.
Он вышел, захлопнул дверцу и скрестил руки на груди:
– Полагаю, ты получила мое видео.
– Мне, возможно, вообще не следовало быть сейчас здесь. Просто мне нужно было увидеть тебя.
Он ничего не ответил. Только опустил руки.
– Вот я, перед тобой. Теперь ты меня знаешь, Феррин. Все шрамы и полученные в бою раны, которые я пытался скрыть. Уродство, от которого я не могу избавиться.
Он тяжело вздохнул, покачал головой, опустил ее и снова поднял. Она не могла увидеть выражения его глаз сквозь темные очки, которые он так и не снял.
– Не можем мы поехать куда-нибудь и спокойно поговорить? Вряд ли стоит делать это на улице, – сказал он. – Я отвечу на все твои вопросы.
– Хорошо. Встретимся в кафе «Кармел» через полчаса.
– Я не могу идти куда-либо в этом городе, – отказался он. – Меня узнают. Люди тотчас начнут глазеть на меня, особенно теперь, когда стало известно, что дело может быть открыто. Помнишь, как все было в первую ночь, когда мы поехали ужинать?
– Помню.
– Как насчет пляжа? Он, правда, публичный, но и там можно уединиться, – предложил Хантер.
– Хорошо. Я возьму машину и поеду за тобой.
Она просто боялась, что не выдержит разговора наедине с ним, в машине, прямо сейчас.
– Глупости. Я подвезу тебя.
– Нет. Нужно быть готовой к тому, что я доберусь до дома самостоятельно. Если ты не скажешь мне правду, я вовсе не желаю зависеть от тебя хоть в чем-то.
– Пропади все пропадом, Феррин! Я тоже ранен, и достаточно глубоко! Понимаю, моя вина в том, что ты злишься. Но это не уменьшает моего гнева.
Он снял темные очки, и от неприкрытой муки в его глазах у нее сжалось сердце. Но она не могла забыть о том, что сегодня случилось.
– В конце улицы есть парк. Хочешь, посидим там на скамейке? – спросила она.
Он снова надел очки и закрыл машину.
– Где этот парк?
– Сюда, – сказала она и пошла по улице. Когда после развода родителей она приезжала к отцу на каникулы, почти целыми днями просиживала в
