Я тоже невольно рассмеялся:
– Вновь нажрался, что ли?
– Ну, нажрался – слишком сказано, но стакан хряпнуть успел. Но если б не просекли его, кто знает, может, и вошел бы в штопор. Он же пилот, ха-ха! Для него это дело профессиональное…
Мы поднимались на третий этаж бывшего заводоуправления и уже на втором услышали громовые перекаты княжеского голоса – слов еще не разобрать, но ясно, что не с днем ангела поздравляют. Встречные улыбались нам, понимающе подмигивали, иные выразительно кивали вверх: попал, мол, Васильич, отоваривается по полной… Я тоже улыбался в ответ, но не удержался от мысли: а стоит ли так орать? Оно, конечно, князь есть князь, ему видней, но все же…
С приближением к бывшему актовому залу начальственный гром постепенно превращался в вулкан прославленного армейского красноречия:
– Васильич! Последний раз тебя предупреждаю! Последний раз чтобы вообще эта тема звучала, понял? Нет, ну ты вот глянь на себя – красный, как огурец! Нет, я понимаю: выпить хочется. Бывает! И мне самому иной раз охота. Так что, разве нельзя? Можно! Но с моего разрешения, сколько раз это талдычить надо!..
– Да ну ладно, чего я там выпил-то…
– Ты не придуривайся, ты меня понял. Короче, так: еще раз – слышишь, еще раз узнаю, что ты втихаря бухаешь… ну, тогда пеняй на себя. Тогда я тебе сперва левое яйцо оторву, потом правое, потом оба сразу. Понял?
– А почему сперва левое?..
– Ладно, ладно, еще острить он будет… Кто там? Валет?.. А, Мадьяр! Все в норме?
– Так точно.
– Ну, сейчас потолкуем. Все, Васильич, иди и помни: я тебя предупредил. А мы идем ко мне, там поговорим.
«Ко мне» – в бывший кабинет генерального директора, изолированное замкнутое помещение, в отличие от зала, где все нараспашку. Зачем Олегу понадобилось устраивать разнос на все здание, чтобы слышали все кому не лень?.. Тем более что Васильичу это как с гуся вода. Он у нас единственный, незаменимый, все знают, что он еще десять раз напьется, но ничего никогда Олег ему не сделает – и сам пальцем не тронет, и никому не позволит.
Олег – понятно уже, наш князь, и имя у него самое княжеское. Ну а Васильич – КВС, командир воздушного судна, вертолета Ка-226 соосной винтовой схемы, когда-то принадлежавшего Синеозерскому нефтеперерабатывающему комбинату, СинНПК, ставшему теперь нашей крепостью.
Да, когда-то СинНПК мог позволить себе такую не роскошь, но средство передвижения: легкий геликоптер в распоряжении генерального директора. Васильич и тогда был пилотом, был и еще один в штате; но когда грянула катастрофа, тот другой пилот исчез бесследно, подобно еще тысячам людей, а вот первый остался. Уцелел и его летательный аппарат, и никакого чуда в том нет. Просто Васильич – исключительно добросовестный, ответственный и пунктуальный специалист. Видимо, в самую глубину его души крепко-накрепко было вбито правило: если мне вверена техника, значит, она должна работать без сбоев. И точка. И никаких оговорок. Этому правилу вертолетчик следовал свято, и его «Камов» в любую секунду был готов взмыть в воздух. Если только КВС не переступал невидимую грань в стакане. Была у него такая слабость, что правда, то правда.
Что же касается пилотского мастерства, то я лично был тому свидетелем. Единственное за историю Комбината боевое применение авиации состоялось чуть больше года тому назад, когда мы крепко зарубились с бандой «Бизонов», как они себя прозвали. Наша территория – более чем лакомый кусок, желающие прихватить ее не переводятся, и сейчас они есть, даже не сомневаюсь. Только сидят тихо до поры до времени.
Ну а «бизоны» – те поднялись как-то внезапно, нагло, и о них пошла молва как о беспредельщиках даже на фоне той дикой вольницы, в какую обратилась жизнь за последние годы. Они прочно закрепились в одном из городских кварталов, истребили или подмяли под себя несколько мелких бродячих шаек, иные и сами потянулись к ним… ну и, видно, у их лидера по кличке почему-то Биатлон случилось головокружение от успехов. Он вздумал, что может потягаться с Олегом, с Комбинатом вообще… да что там потягаться! Возомнил, что может победить нас, то есть территорию захватить, а личный состав большей частью уничтожить. Мужскую часть. А женскую, понятно, оставить для себя и для своих гиббонов.
Как бы там ни было, конченым идиотом Биатлона назвать было нельзя. С какого рожна он решил, что способен одолеть нас?.. У него вдруг откуда-то появилось мощное оружие: с полдюжины армейских гранатометов РПГ-22 «Нетто», способных прицельно стрелять метров на двести и пробивать танковую броню. Спору нет, могли эти машинки нам наделать бед: попади такой выстрел удачно в какой-то из наших резервуаров с топливом… м-да, мог бы случиться фейерверк, видимый километров за двадцать. При особом стечении обстоятельств, конечно. Мы ведь делаем все возможное, чтобы защитить наши уязвимые объекты… Ну, короче говоря, «бизоны» решились на атаку. Тактически действовали довольно разумно: не полезли тупым нахрапом, расположили гранатометчиков в ближней промзастройке, оттуда приготовились открыть огонь. И черт его знает, чем бы это кончилось, если бы наш вещий Олег не смекнул, что к чему, и не заорал отчаянно Васильичу, чтобы тот поднимал в воздух свой аппарат с четырьмя автоматчиками на борту. Благо вертолет уже стоял под парами, боевым расписанием были предусмотрены и прогрев двигателя, и наличие экипажа в случае нападения на Комбинат.
Секунды! – «Камов» в воздухе. Стрелки на борту были парни лихие, тертые, жизнь отучила их бояться. Ну а Васильич, тот превзошел сам себя. Прошел на бреющем, впритирку над врагами, чуть скальпы не содрал пневматиками. Конечно, то была скорее психическая атака: стрелки лупили в четыре ствола беспощадно, опустошая магазин за магазином, но в такой безумной кутерьме было не до меткости, не вылететь бы за борт. Васильич закладывал такие цирковые виражи в двух метрах над землей, что я лишь диву давался, и холодом пробирало, несмотря на жаркий летний день. Ну, думал, сейчас грохнутся! Но чудеса бывают. Экстракласс пилотажа! Пусть о меткости говорить нечего, зато моральный эффект был неописуем. По сути, он и решил исход боя. «Бизоны» были деморализованы напрочь, многие пустились наутек, хотя кто-то пытался отбиваться, даже стрелял по вертолету – уже потом в фюзеляже нашли две пулевые пробоины,
