С удовольствием поныряв, Белецкий почувствовал ломоту и вернулся на берег.
Вожатой и пионеров уже не было. Когда он плавал, то слышал, как она звала их на обед и, ковыляя, повела по тропинке наверх. Это было кстати. Он не хотел, что бы кто-то видел его страдающим от боли.
Посидев немного на берегу и подождав, когда утихнет боль в боку, Белецкий отправился в корпус и лег на койку. Он пропустил обед и сосед по койке, танкист Федор, принес ему кое-какие продукты из столовой. После обеда вновь поднялся ветер, и было слышно, как волны бились о берег.
К вечеру боль утихла, и Павел вышел побродить по парку, посидел на скамейке, читая газету, поиграл в шахматы с пожилым джентльменом из соседнего пансионата Кириллом Аполлоновичем.
А вечером следующего дня Павел с Федором, одев форму, ушли прогуляться в город.
***
Ветер после жаркого дня, приносил блаженную прохладу. Запахи моря, смешивались с запахами кофе, дынь и винограда.
Они шли молодые, ловкие, довольные собой. Наняли извозчика – пожилого татарина и с удовольствием проехались по узким улочкам, мимо маленьких, аккуратных, покрытых черепичными крышами домов. В кофейне они пили приторно - сладкое, липкое вино и болтали вовсю. Федор рассказывал о своих боях, мечтал поскорее вернуться в строй, чтобы поучаствовать в новых сражениях. Он был в Испании, побывал под бомбежкой, горел в танке, видел все ужасы войны, но это, похоже, его не отталкивало, он желал вновь сразиться с врагом.
- Посмотри, во всей Европе растет фашизм. Какие огромные территории под их властью! Над нашей страной нависает угроза, это реальность, от нее, брат, не уйдешь…. Нет, на мой взгляд, нужно действовать. Решительно и беспощадно! Упреждающий удар! Вот в чем сила! Поэтому тут сидеть мне ни к чему. Техника, по сравнению с ихней, у нас конечно еще слабовата, но на подходе новые модели.… Закончим перевооружение и вперед!
Павел слушал бесконечную речь Федора, слабо возражая. Он тоже видел ужасы войны, попал под артобстрел. Знает, чувствует, что это не последняя война, что еще придется повоевать и будут немалые жертвы. Но, честно говоря, его душа жаждала мира, покоя и тишины. Здесь, под южным солнцем, среди цветов, кипарисов и лазурных волн думать о грязи и крови войны не хотелось. Он видел будущее в военном городке, в несении строгой гарнизонной службы, а дома ждут добрая верная жена и дети. Но не обо всем он мог решиться сказать Федору.
Поздно вечером в городке зажглись огни. Набережная сверкала в лучах фонарей.
На танцплощадке одного из домов отдыха играл оркестр, кружились пары.
Федор быстро вовлекся в белую танцевальную круговерть, а Павел, не желая будоражить рану, курил на скамейке, наблюдая за танцующими. Когда объявили белый танец, одна из отдыхавших женщин, пышная и жаркая, улыбаясь алым напомаженным ртом, пригласила Павла. Звали ее Анисьей. Анисья жарко прижималась к нему, что-то щебетала на ухо. Павел отшучивался, желая как-то от нее избавиться. Но силы воли и находчивости не хватало выйти красиво из создавшегося положения. К счастью, вскоре нарисовался грозный круглолицый тип в белом костюме и шляпе, который сурово уставился на Анисью.
- Я сейчас. Тут птичка прилетела, - сказала Анисья и пошла, гордо вращая бедрами, к белому костюму. И тут же, несмотря на препирательства, была уведена им.
Павел, потеряв за время танцев, Федора, обошел танцплощадку, в его поисках. За ограждением стояли две девушки. Одна из них кивнула ему, и он узнал смуглую темноволосую пионервожатую, которая упала с камня. Рядом с ней стояла беленькая тоненькая девушка.
- Ну как ваше самочувствие, товарищ? - спросил Павел девушку, улыбнувшись. – Научились прыгать с камней?
Беленькая подруга удивленно уставилась на смуглянку. Пришлось все объяснять и познакомиться. Беленькая оказалась Полиной, а смуглая, в свою очередь, назвалась довольно редким именем. Ее звали Цветана. Обе девушки были вожатыми в пионерлагере «Красный рассвет».
Павел кратко рассказал о себе, при этом, успевая оглядываться по сторонам.
- Вы извините, - сказал он. – Я тут товарища потерял…Танкист.
- Как бы он в танке домой не уехал, - тоненьким голосом пошутила Полина.
- А вы танцуете? – спросила Цветана.
- Для вас - всегда, - ответил Павел, и готов было уже вовлечь Цветану в новый танец, как вдруг все закончилось. Музыка затихла, оркестр стал расходиться.
Было уже поздно. Павел взялся проводить Цветану и Полину. Он довел их до известной им тропинки, ведущей в гору.
- Да тут рядом, - сказала Цветана.
– От силы двадцать минут подниматься до старого минарета, а потом еще немного, и мы у цели, - добавила Полина.
- А вы приходите к нам послезавтра на праздник костра, - пригласила Цветана.
- А это будет удобно?
- Конечно, мы будем рады такому почетному гостю, представителю нашей доблестной Красной Армии.
- Обязательно приду, - пообещал Павел.
Решено было, что если у Павла получится, он поднимется до каменной беседки, где его будут ждать.
Павел остался один. Ветер затих. Оркестр цикад встречал на бархатном небе, среди теплых звезд, новую гостью – круглую луну. До санатория шагать было еще долго.
Павел пошел по дороге. На лунной дорожке мелькнула крылатая тень.
Издалека послышались звуки приближающейся машины. Белецкий оглянулся. Свет разрезал мрак, скрывающий едва различимый силуэт легкового автомобиля.
Машина, чуть проехав вперед, затормозила.
Павел подошел поближе, вглядываясь в сидящих в салоне невидимых людей.
- Как проходит охрана наших границ? Успешно? Кого из нарушителей задержали? – послышался знакомый голос.
На переднем сидении, рядом с водителем, в белой рубахе, сидел Николай Мищуков.
- Коля, - воскликнул Павел. – Какими судьбами? Так поздно!
- Лучше ты объясни, что делаешь тут так поздно, - сказал Коля.
- Да вот, изучал местные достопримечательности.
- Долго изучал. Ладно, турист-пограничник, садись. Подброшу до санатория.
Павел уселся на заднее сидение. В машине пахло одеколоном, папиросами и бензином.
- А ты куда собрался?
- Еду по заданию, - сказал Коля. – Не ожидал тут тебя увидеть. Как отдыхается?
- Неплохо. Море чудесное, природа просто великолепна, - отвечал Павел.
- Старайся слишком поздно не гулять, долго не задерживаться, - посоветовал Коля.
- А что такого? Постоять за себя я смогу. Да мы же не на границе живем и не за границей, а в советской стране, среди советских людей, – немного обиделся за наставления Павел.
Возникла пауза. В зеркале было видно, как блеснули сурово Колины глаза.
- Да, ты сам знаешь, время – то сейчас, какое. Мир, тишина – все это может усыпить бдительность, притупить сознание.
- Да кто же может нарушить этот мир и тишину?
- Призраки прошлого. Они бродят здесь по земле, не зная усталости.
Помолчали. Белецкий воспринял слова Мищукова,
