- Я помню, что Адам и ехал на встречу с этой девушкой. Кажется, она его невеста. Во всяком случае, они вели себя, как влюбленные... Я помню, что экипаж остановился возле какого-то богатого особняка, кажется, рядом с городской площадью.
- А это не так уж далеко. Придется отыскать эту мисс. Сэр, не могли бы вы показать хотя бы приблизительно то место, где они сошли? Вы говорите у какого-то богатого дома?
Когда они ехали в узкой, неудобной карете, Стивенсон внимательно смотрел в окно, не чувствуя тряски.
- Я не уверен... тогда было темно. Кажется, экипаж останавливался возле этого фонаря. Да, смотрите, вот забор, узорчатая решетка, во дворе видно собаку. Я хорошо запомнил собачий лай...
Стивенсон говорил угрюмо и как-то обреченно. Печальная участь молодого Лэйна угнетала его.
Так же механически, словно кукла, он вышел.
Небо постепенно покрылось рваными черными тучами, и мир посерел. Поднимая листву на дороге, подул холодный ветер.
Дом был старый, с ромбовидными стеклами, с частым свинцовым переплетом. К нему примыкала стена увядшего фруктового сада с хорошо вымощенными дорожками. В жухлой траве лежали коричневые сморщенные груши. На крыльце, украшенном затейливой резьбой, стоял нарядно одетый слуга.
Ждать пришлось недолго. Из дома медленно вышла встревоженная Маргарет с инспектором. Сегодня смуглое лицо казалось еще темнее. Чтобы при виде погибшего она не лишилась чувств, инспектор велел прихватить из дома нюхательную соль.
Вытирая слезинки кружевным платочком, Маргарет стала сбивчиво рассказывать:
- Он проводил меня и пошел в гостиницу. Да, он становился в отеле «Три дуба». А я осталась дома... Боже, какое горе, какое горе...! Мой бедный Адам!
Инспектор вынул из саквояжа помощника что-то длинное, завернутое в платок.
- Миссис Маргарет, на месте преступления был найден вот этот нож, точнее стилет. Как вы думаете, его обронил убийца?
Маргарет замотала головой:
- Нет, этот нож мне знаком. Он принадлежал Адаму!
- Вы можете подтвердить это, сэр? - спросил инспектор Смолл Стивенсона.
Стивенсон внимательно осмотрел нож.
- Точно такой стилет я видел у Адама Лэйна вчерашним вечером. Он еще говорил, что в случае нападения, он сможет с помощью его защитить себя и возлюбленную.
Инспектор Смолл задумался.
- Значит, Адам выхватил нож для защиты от неизвестного злоумышленника! Прошу всех следовать со мной в гостиницу, где остановился Лэйн.
***
Инспектор Смолл и его помощник, посадив в карету всхлипывающую Маргарет, пригласив мистера Стивенсона, нанесли визит в гостиницу «Три дуба». Но там не видели Адама с прошлого вечера.
- Он оставил вещи и ушел. Вот с этой девушкой, сэр, - сказал седоголовый хозяин. – Сказал, что на прогулку.
Инспектор Смолл задумался, почесывая рыжеватые виски.
- Путь к отелю – через старый парк. Кто-то подстерег Адама...
Маргарет, вытерев залитое слезами лицо, сказала хрипловатым голосом:
- Мы ходили на прогулку... к монастырю. Там познакомились с неким мистером ... Бирном и его сыном...
- Кто этот мистер Бирн? – быстро спросил инспектор.
- Судя по всему, искатель древностей. Мы с ним были какое-то время на кладбище..., - тихо сказала Маргарет.
- Каким он вам показался, мисс?
- Он...Ну, достаточно доброжелательным... Но... было в нем и что-то странное... Он еще предостерег нас, что в такое позднее время возможно нападение грабителей. Говорил, что он сам и Адам – мужчины и смогут постоять за себя.
- К чему он это говорил, мисс?
- Советовал побыстрее проводить меня домой... Боже мой, неужели на моего Адама напали грабители?
- Не думаю, что они стали бы убивать, - промычал инспектор Смолл. И добавил:
- А вот с этим мистером Бирном любопытно было бы познакомиться... Вы хорошо запомнили его лицо, мисс? Сможете пройти со мной к монастырю?
Маргарет кивнула, всхлипывая, утирая слезы.
Сказав ей слова утешения, Стивенсон откланялся, и, надвинув шляпу, так как ветер был холодным, поспешил уйти. Потом он сидел в сером погребке за рюмкой хереса, сосредоточенный и задумчивый. В очаге ярко горел торф. Согревшись, невнимательно полистав газету, Стивенсон вышел на улочку.
Серая мгла укутала город. Стивенсон быстро зашагал, прячась от ветра, пронизывающего его тощую фигуру, несущего листву и необъяснимую тревогу.
Фонарщик, подставив лесенку, зажигал уличные фонари. Они сияли в сгущающейся тьме перламутровым светом.
Вереница серых стен и деревьев казалась бесконечной. Вот и дом, тоже показавшийся Стивенсону мрачным и холодным – с пыльными стеклами, с расшатанным переплетом окон. Он постоял под деревом, дожидаясь, когда в окнах появится свет, в очаге заполощется пламя, и из трубы взовьется в небо сизый дымок.
***
Стивенсон пробовал забыться, но тревожное состояние его не уходило. Он выпил чаю, посидел у камина, читая книгу, но строчки уходили куда-то в небытие. Он с удовольствием бы уехал отсюда, но время тащилось, словно старая кляча, и долго приходилось ждать, когда же упрямые часы отобьют следующий час. За окном под ветром летали листья и липли к стеклу.
Наконец в круглой комнате появилась темная фигура. Стряхнув с одежды редкие капли, вошел доктор Джонсон, впуская в дом клочья тумана.
Еще в дверях он приветствовал Стивенсона.
- А, господин литератор, вы еще здесь? А почему вы не уехали? – спросил он угрюмым голосом.
- Возможно, уеду лишь завтра. Почтовая карета сегодня не выехала – кажется, что-то сломалось...
Доктор пожевал губами в задумчивости:
- Вот как... Быть может это даже хорошо, что вы не уехали. Значит, вечер проведем вместе. Вы ведь любите поэзию?
Стивенсон кивнул, серьезно глядя на доктора.
- Вот видите, и я обожаю. Предлагаю устроить вечер поэзии! – нарочито повысив голос, громко сказал доктор и деланно улыбнулся. – Знаете, я не терплю азартных игр. Гонять шары по сукну и сидеть за картами – не для меня! Предпочитаю культурный отдых для души и тела! Хорошая беседа за натуральным вином, размышления здравого ума, не искаженного софизмами, приятные рифмы – это мое.
Улыбка сбежала с его лица, он опять стоял понурый в своем длинном плаще и сапогах.
- Хорошо, конечно, что-то почитаем, – пообещал Стивенсон. – А где это вы так извозились, доктор?
- А что?
Доктор Джонсон стал нервно оглядывать свою одежду. К полам его плаща прилепился сухой колючий кустарник, сапоги были в глине.
- Ах, да! Сейчас отдам для чистки.
Он побагровел от нарастающего гнева, вероятно оттого, что Стивенсон заметил непорядок в его одежде. И тут же визгливым голосом позвал:
- Жанна! Жанна! Черт побери, куда она запропастилась?
Он стоял, сердито оглядываясь по сторонам.
- В последний раз я заметил, как она спускалась в подпол, - промолвил Стивенсон.
Доктор, гневно и немного растерянно блеснув на него глазом, схватил медный колокольчик и позвонил.
Наконец-то появилась всполошенная Жанна.
- Что вы так трезвоните, сэр? Шум подняли... Я уже здесь... У меня и так сегодня плохое настроение...
- Ты бродишь где-то далеко, в
