Виталий решился сказать:
- А в той комнате, где я спал… Там на столе статуэтка.
Олег ответил:
- А, работа Кановы. Это чудесная копия… Вообще, этот сюжет - «три грации» был популярен в искусстве. На эту тему создавали свои работы и Боттичелли, и Рафаэль, и Рубенс… Три Грации олицетворяли Красоту, Любовь и Удовольствие…
- Насколько я знаю хариты и грации одно и тоже. А почему Асю иногда именуют Харитой?
Олег застыл, улыбнувшись, мечтательно подняв глаза вверх.
- А потому, что она чудесный человек, сочетает в себе много похожих качеств. Она, можно сказать, спасла меня… Ну, об этом потом, а то не смогу сделать тортилью… Сейчас…
- Вы готовите тортилью?
- Да, это такой омлет по-испански. Взбитые яйца с картошкой и луком. Мы с Асей очень его любим. Попробуете?
- С удовольствием!
Олег повернулся к плите, колдуя над завтраком.
Сонная Ася - Харита в халатике появилась на кухне незаметно и приветствовала их взмахом ладошки.
Спустя время, свежая и нарядная, она уже сидела за накрытым к завтраку столом. Так они и сидели все вместе в комнате с камином и гобеленами, изображавшими охоту, словно рыцари короля Артура, вкушая еду и говоря об испанских традициях и блюдах. В прошлом году, одолжив денег у друзей, Ася была в Испании. Она с увлечением рассказывала о корриде. В камине плескался огонь. Никогда еще Виталию не было так уютно.
Но он вспомнил об отце, и его охватила грусть. Ее заметила и Ася, ведь Виталий не сводил взора с ее сине-голубых глаз.
После завтрака Харита предложила Виталию показать дом и парк. Олег сообщил, что присоединится позже. Ему пришло в голову несколько идей по новой песне, и он поднялся наверх в кабинет.
Одевшись потеплее, Харита и Виталий вышли в серый туманный парк, усыпанный коричневой листвой. Харита разводила руками клочки тумана. Они с Виталием бродили в этих синих коридорах, обходя обломки беседок, статуй, переступая через ветки деревьев на давно нечищеных аллеях. Постепенно туман уходил.
- Да, парк требует рук, - задумчиво сказала Харита.
- Да, но даже в таком виде парк очарователен, - ответил Виталий.
Харита посмотрела Виталию в лицо, а потом пальчиком вытерла несколько дождинок…
- Мне показалось, что вам взгрустнулось. Вас что-то тревожит?
Виталий кивнул, пожал плечами, не решаясь говорить.
- Что-то с близким человеком…
Виталий вздохнул и решился.
- У меня серьезно болен отец. Жаль его, он еще не так стар, еще жить да жить… Но врачи говорят, что он безнадежен…
Лицо Аси - Хариты стало сумрачным.
- Он был у врачей? У наших? … Ну, это еще не окончательный вердикт… Пусть посмотрят и другие специалисты… Послушайте, у Олега ведь есть знакомые врачи в областном центре. Там хорошая больница. Пусть посмотрят и они.
Виталий ответил:
- Да не хочется вас обременять. Может все это напрасно.
Харита остановилась, взяв Виталия за руку.
- А мы попробуем… Хорошо? Ведь надежда всегда живет, пока жив человек.
Виталий посмотрел в ее глаза, и в душе вспыхнули искорки радости. Стало как-то легче дышать. Сырой парк, капли с деревьев, брошенные аллеи, разбитые статуи, серая стена дома, омытая дождем, голые кусты сирени – все это слилось в единую круговерть. И он прижал Хариту к себе, чувствуя, как бьется ее сердце.
Домой его отвозил Олег. Хариту оставили у музыкального училища, где у нее была намечена на сегодня репетиция. Прощаясь, договорились обращаться друг к другу на «ты» … Спустя время пустынность и грусть квартиры встретили Виталия.
Глава шестая. Селестина
Виталий видел, как отец, осторожно опираясь на трость, выходит из подъезда.
У него сжалось сердце: очень худой, сгорбленный; казалось, что его сейчас унесет ветер. На его старомодную фетровую шляпу падали, цепляясь за ее края, грустные снежинки.
Ася - Харита смотрела смущенно, а Олег вежливо открыл заднюю дверцу.
Для того, чтобы повезти отца в областную больницу требовался день. Олег, как художник свободный, мог себе это позволить, но Харита могла вполне остаться на работе. Тем не менее она вызвалась сопровождать их, посему отпросилась. В ее глазах, отливавших сегодня синью морей, была видна грусть.
Константин Иванович радостно приветствовал Асю - Хариту.
Он долго вглядывался в ее лицо, а потом попросил, чтобы она пересела к нему на заднее сидение.
Так они и двинулись в путь: сосредоточенный Олег, включивший едва слышимую мягкую блюзовую музыку и ловко вращающий руль и переключающий рычаги машины, волнующийся Виталий рядом, грустная Ася, почти безмятежный отец, не сводящий с нее глаз.
- А знаете на кого вы похожи? Я очень долго думал, и только теперь все четко предстало в моей голове. Вы похожи на Селестину.
- На какую Селестину? – недоуменно спросил Виталий, обернувшись.
Отец глянул на него с укором.
- Но, ты - то должен знать… Это же твоя тема…
Виталий сделал большие глаза.
Ася улыбалась:
- Селестина означает небесная. Есть такое итальянское имя… Вы считаете, я похожа на нее?
- Именно. Сохранилась лишь одна гравюра Селестины!
- Но кто она? – спросил Виталий.
- Возлюбленная Эразма Роттердамского, о котором вы давеча говорили, - сказала Харита. – Я как-то читала о нем. Единственная женщина, в которую он был влюблен.
- Именно, - сказал отец, и щеки его запали глубокими траншейками. Так было всегда, когда он волновался.
- Насколько я знаю, Роттердамский – духовное лицо. Священник и… любовь? - осторожно спросил Олег.
Константин Иванович поднял косматые брови:
- Ну, он был тоже человек, со всеми страстями и заблуждениями…
- Но доказательств – то нет, - мягко возразил Виталий. – Есть только Ода, сочиненная Роттердамским. Но эта Ода, вероятно, приписана ему.
Константин Иванович сверкнул глазами:
- А вот и нет! Эразм был влюблен! И его вдохновляла женщина!
А потом вздохнул и продолжил:
- Сохранилось до нашего времени лишь одно изображение Селестины. Эразм заказал его в Италии, своему знакомому мастеру Пеллегрино. Набросал самолично рисунок, дал словесное описание. И тот сделал портрет! Эразм возил его с собой, но постоянно прятал…
- Я тоже верю, что так и было, - сказала Харита. – У меня в детстве портрет Эразма стоял на столе. У него было лицо мудрого человека, жизнь которого озарена любовью! Виталий, а Оду ты помнишь?
- Постараюсь вспомнить, - сказал Виталий, наморщив лоб, затем достал свой блокнот. – Лучше процитирую. Кстати, от нее сохранилась лишь часть!
Ода
Свет и радость!
Я опьянен тобою!
Ты ввела
В тот яркий храм
Царства духа,
Силы, воли…
Всю любовь
Тебе отдам!
Ты в житейской
Сильной вьюге,
