— Вполне возможно, что так и будет, но ты же не рассчитываешь на подробный доклад об этом приключении для почтенных читателей твоей популярной газеты.
— Конечно, нет, но имей в виду, что ты можешь узнать много интересного.
— Благодарю за совет. А теперь, будь добр, скажи, что у тебя имеется для меня.
— Я напал на след, который касается связи Напоры и Модрова. Представь себе — впервые они встретились в апреле 1943 года. Тебя еще на свете не было. Модров тогда был командиром подлодки, которая атаковала один из союзных конвоев, шедших в Мурманск. Ему не повезло, лодка была повреждена глубинной бомбой. Им удалось всплыть, экипаж покинул лодку, та затонула, а людей подобрал очутившийся поблизости польский транспорт «Быстрица». Модров остаток войны провел в плену союзников. В судовой роли парохода «Быстрица» мы обнаружили юнгу Кшиштофа Напору. Представляешь, сколько работы мы провели, чтобы докопаться до этой истории? Поговори на эту тему со своим поляком.
— Непременно поговорю. А о Селиме так ничего и не можешь сказать?
— Увы, нет. Это очень таинственная особа. Сейчас мы почти все над ним работаем. Может, завтра смогу рассказать тебе что-нибудь интересное о вашем стюарде.
— Хорошо, Значит, до завтра.
— Как ты быстро закругляешься. Небось, миссис Модров уже ждет тебя.
— Угадал, ждет.
— 8 —
Джейн явно обрадовалась его приходу.
— У меня для тебя приятная неожиданность. Нашлась еще одна бутылка «Джей-энд-Би».
— Ты, смотрю, решила споить меня.
— Конечно. Сама я в последнее время пью чересчур много и, как каждый алкоголик, стараюсь втянуть в этот грех ближайшее окружение. Потому что, понимаешь, если кто-то еще на этой лайбе делает то же самое, то легче найти оправдание, успокоить себя, что все не так уж плохо.
— Преувеличиваешь, ты никогда не пила чрезмерно.
— Могла же я внезапно найти свое призвание.
— Вряд ли, для этого ты слишком здравомыслящая.
— Ты высоко меня ценишь. Считаешь, что броситься тебе на шею было здравой мыслью?
— Ты ничем не рисковала.
— Ты мог оттолкнуть меня.
— Ты выбрала момент и сделала то, на что у меня не хватало отваги. Заниматься анализом подобных ситуаций для тебя привычно?
— В принципе — нет. Но я не люблю стыдливых умолчаний. Не вижу причин, чтобы притворяться, что между нами ничего не было. Я никогда не отказываюсь от того что сделала.
Джейн насыпала льда и налила виски в бокалы. Она протянула один из них Питеру и с видимым удовольствием уселась с ногами в обширном кресле. Ее босые ступни были узкие, с высоким подъемом. Она была одета в старенькие обтягивающие джинсы и легкую блузку, расшитую каким-то народным узором. Как обычно, она играла бокалом, позванивая кусочками льда.
— Чего ты еще не любишь?
— Это судно, этот рейс, этот шторм.
— И это все?
— Еще я не люблю грязной ванны, сладких блюд, кислого вина и глупых вопросов.
Коллингс рассмеялся.
— О боже, наконец с кем-то можно поговорить непринужденно. Я уже устал от этого расследования.
— Мое мнение на этот счет ты знаешь. А чего ты не любишь?
— Тараканов, Дурика, немытых женщин и помидорового супа.
— Я сегодня принимала ванну.
— Я могу считать твои слова приглашением?
— Я уже сказала тебе, что не люблю глупых вопросов.
— Не знаю, в какой степени это только игра.
— Ты хотел бы, чтобы я битый час рассказывала тебе о том, что я боюсь, чувствую себя одинокой и покинутой, что мне нужна опора, и тогда ты стал бы меня утешать, сел рядом и прижал к себе, мечтая, чтобы погас свет. Ты слушал бы с удовольствием мои слова, что ты необычайный мужчина, что такое случилось со мной первый раз в жизни. Еще ты бы деликатно уверял меня, что не считаешь меня падшей женщиной, хотя мой муж умер совсем недавно.
— У тебя есть более интересное предложение?
— Конечно. Чтобы избежать этой глупой сцены, я вынуждена попросить тебя, чтобы ты сел рядом и поцеловал. Меня немного волнует, что с этого выйдет. Но помни — что бы ни случилось, не гаси свет.
Коллингс был сконфужен. Не так воображал он сегодняшний вечер. Он робел перед Джейн. Она знала об этом и забавлялась ситуацией. Он был зол на себя за то, что оказался в глупом положении, но не смог придумать ничего умного, так как близость ее тела оказывала на него магическое действие. Джейн охватила ногами его торс и притянула к себе. Длинными пальцами она прикоснулась к его подбородку и всмотрелась в его лицо.
— У тебя мужественный вид. Скажи, что ты не считаешь меня чудовищем.
— Ты чудесная женщина, Джейн.
— Я рада, что ты так считаешь. У тебя есть постоянная партнерша?
— Нет. Хотя... их несколько.
— Не бойся, я не претендую на твою руку, но хочу, чтобы ты был со мной до конца рейса.
— Буду.
— Ты не позволишь, чтобы мне причинили зло?
— При мне ничего плохого с тобой не случится.
Джейн начала расстегивать пуговицы его рубашки. Прикосновение ее пальцев вызвало в нем дрожь возбуждения. Они любились быстро, с жадностью. Коллингс почувствовал себя восхитительно расслабленным, к нему вернулась уверенность в себе. Джейн притихла. Он ощущал тепло ее губ, которыми она ласкала его грудь. Он закурил, Джейн тоже протянула руку к пачке сигарет.
— Останешься до заступления на вахту?
— Не стоит, разбужу тебя без необходимости.
— Жаль. Ты помнишь свое обещание?
— Конечно.
Коллингс начал одеваться.
— Хочу, чтобы ты мне приснился, сказала она.
Она протянула
